Псы войны. Противостояние. Олег Евгеньевич Пауллер

приступить к сборам?

      – Конечно. О готовности вертолёта я Вам сообщу, профессор.

      Однако, прошёл день, другой, неделя, а вертолёта всё не было. Геологи сидели как на иголках.

      – Видимо, у них что-то не сложилось, – подумал профессор. За это время он со своими коллегами досконально изучил серо-зелёное пятно в густых зелёных зарослях джунглей.

      – Там определённо, что-то есть, но что?

      – Вероятно олово. Судя по данным со спутника, уровень радиации в этом район находится в норме, – высказал предположение ассистент профессора. Он писал под его руководством диссертацию и пользовался большими привилегиями в кругу своих коллег.

      – Может бокситы? – предположила Верочка.

      – Маловероятно. Скорее всего медь или свинец, – внёс свою лепту помощник начальника экспедиции по имени Фёдор. Это был старый, заслуженный геолог, проработавший лет двадцать в различных геологических партиях по всему Союзу: от Средней Азии до Заполярья. Он ещё не совсем оправился от дизентерии, но всеми силами рвался в экспедицию: именно в этом он видел смысл своей жизни.

      – А может там – золото! – предположил ассистент.

      – Бери больше, Борька, – алмазы! – засмеялась Верочка.

      – Коллеги, перестаньте шутить! – вмешался в беседу Иванов. – Будьте серьёзнее. Давайте лучше ещё раз проверим наше снаряжение…

      Вертолёт так и не прилетел. Только первого сентября крытый военный грузовик доставил экспедицию в сензал Мосана, расположенный у южного отрога Хрустальных Гор. Это было последнее селение, к которому вела дорога– всего лишь несколько глиняных хижин да государственная лавка, построенная из бетонных блоков. В семи километрах к северу от неё проходила черта, условно называемая государственной границей. На просторной поляне в беспорядке стояли круглые хижины с высокими конусами тростниковых крыш. Был полдень, и от всепроникающей жары Мосана словно вымерла. Рядом с одной из хижин, у входа, завешанного циновкой, тлели угли. Дымок стлался по земле и тянулся к зарослям. Тощая пегая собака, высунув язык, подошла к деревянной ступе, лениво обнюхала ее и поплелась в кусты. Все дышало миром, ленивая дремота царила в крохотном лесном селении. Иванову и раньше приходилось бывать в таких лесных деревушках. Несколько кур, тростниковые циновки да миски и кувшины, сделанные из сушеных калебасов, – вот и все «добро», которым обладали их обитатели. Геологи и их охрана вылезли из грузовика и из любопытства вошли в лавку. Кроме стеллажей с товаром комнате почти не было мебели. У стены лежали свернутые циновки из рафии, в углу – оцинкованный бак с водой. Из небольшого транзисторного приемника, поставленного на подоконник, тихо журчала музыка. На полках громоздились штуки пестрых тканей, одеяла, эмалированная посуда. Были там и керосин, и мачете, и лопаты. Мешки с крупной солью стояли рядом с ящиками пива, велосипеды громоздились один на другом и отражались в квадратах небольших зеркал, которыми были увешаны свободные стены. Торговавший в лавке мулат, отзывавшийся на имя Санаф, достал из холодильника, работавшего на керосине, запотевшие бутылки лимонада.

      Верочка вошла в лавку вместе