Земные ангелы (сборник). Лев Толстой

спутан ум…

      простим ему это, владыко, – пусть только нас Христос простит. Дай слово мне не искать его, бедного, или… если отыщешь его…

      – Простить?

      – Да; Христа ради прости и… как приедешь домой, гляди, вражкам ничего о нем не сказывай, а то они, лукавые, пожалуй, над бедняком-то свою ревность покажут. Пожалуйста, не сказывай.

      Я дал слово и, опустясь возле умирающего на колени, стал его исповедовать; а в это самое время в полную людей юрту вскочила пестрая шаманка, заколотила в свой бубен; ей пошли подражать на деревянном камертоне и еще на каком-то непонятном инструменте, типа того времени, когда племена и народы, по гласу трубы и всяческого рода муссикии, повергались ниц перед истуканом деирского поля, – и началось дикое торжество.

      Это моление шло за нас и за наше избавление, когда им, может быть, лучше было бы молиться за свое от нас избавление, и я, архиерей, присутствовал при этом молении, а отец Кириак отдавал при нем свой дух Богу и не то молился, не то судился с Ним, как Иеремия-пророк, или договаривался, как истинный свинопас евангельский, не словами, а какими-то воздыханиями неизглаголанными.

      – Умилосердись, – шептал он. – Прими меня теперь как одного из наемников твоих! Настал час… возврати мне мой прежний образ и наследе… не дай мне быть злым дьяволом в аде; потому грехи мои в крови Иисуа, пошли меня к Нему!.. хочу быть прахом у ног Его… Изреки: «Да будет так»…

      Перевел дух и опять зовет:

      – О доброта… о простота… о любовь!.. о радость моя!.. Иисусе!.. вот я бегу к Тебе, как Никодим, ночью; вари ко мне, открой дверь… дай мне слышать Бога, ходящего и глаголющего!.. Вот… риза Твоя уже в руках моих… сокруши стегно мое… но я не отпущу Тебя… доколе не благословишь со мной всех.

      Люблю эту русскую молитву, как она еще в двенадцатом веке вылилась у нашего Златоуста, Кирилла в Турове, которою он и нам завещал «не токмо за свои молитися, но и за чужия, и не за единыя христианы, но и за иноверныя, да быша ся обратили к Богу». Милый старик мой Кириак так и молился – за всех дерзал: «всех, – говорит, – благослови, а то не отпущу Тебя!» Что с таким чудаком поделаешь?

      С сими словами потянулся он – точно поволокся за Христовою ризою, – и улетел… Так мне и до сих пор представляется, что он все держится, висит и носится за ним, прося: «благослови всех, а то не отстану». Дерзкий старичок этот своего, пожалуй, допросится; а тот по доброте своей ему не откажет. У нас ведь это все in sancta simplicitate семейно со Христом делается. Понимаем мы его или нет, об этом толкуйте как знаете, но что мы живем с ним запросто – это-то уже очень кажется неоспоримо. А он попросту сильно любит…

      Глава тринадцатая

      Я схоронил Кириака под глыбой земли на берегу замерзшего ручья и тут же узнал от дикарей гнусную новость, что мой успешный зырянин крестил… стыдно сказать – с угощением, попросту – с водочкой. Стыдом это в моих глазах все это дело покрыло, и не захотел я этого крестителя видеть и слышать о нем, а повернул назад к городу с решимостью сесть в своем монастыре за книги, а в промежуточках времени смирно стричь ставленников,