С неба женщина упала. Лариса Анатольевна Ильина

за столом в углу холла. Растянув рот до ушей, Ленка подошла вплотную к столу, оперлась о него костяшками обеих рук, чуть наклонилась вперед и жизнерадостно грохнула:

      – Здравствуйте!

      Девица посерела лицом, как-то сжалась и испуганно кивнула Ленке:

      – Здрась…те-е…

      Мы с Юлькой поняли, что в целях экономии времени Ленка решила применить самый быстрый и надежный способ изъятия паспорта – взятие за горло. Она развернулась к нам и, ободряюще кивая головой, попросила:

      – Подождите меня пару минут, я сейчас!

      Мы послушно кивнули и сели в кресла, красивые, но страшно неудобные. Устроившись, мы с Юлькой с ожиданием и жалостью уставились на девицу, которая, часто моргая, торопливо отвечала на Ленкины вопросы. К нашему сожалению, через несколько секунд обе они ушли в другую комнату, где, вероятнее всего, и происходило оформление путевок.

      Не теряя времени, мы с Юлькой начали обсуждать план проникновения в мою квартиру. Я решила не заезжать к Антону. Во-первых, в моей квартире есть все нужные вещи, во-вторых, не было желания встречаться ни с благоверным, ни с его мамашей, да и с сестричкой тоже. Еще я решилась съездить на квартиру моих родителей. Она пустовала уже три года, с того самого дня, как они погибли. Сама там жить я не могла, поэтому никогда не ездила туда с Антоном. Он просто знал, что у меня есть еще одна квартира, но не знал где. Свекровь и золовка, по-моему, о ней даже не слышали, и думаю, что мало кто из старых знакомых о ней помнил, так что я не волновалась. Переночевать-то сегодня где-нибудь надо, пожалуй, лучшего места не найти.

      Тут я вспомнила про бедную Верочку. В галерею необходимо позвонить, успокоить всех и раздать указания на ближайшее время.

      Пока Ленка буйствовала в кабинете директора, я, позаимствовав у Юльки сигарету, вышла на улицу. Курит Юлька сигареты необычные, очень длинные и тонкие, словно соломинка для коктейля, пахнущие вишней.

      «Эстетка!»– хмыкнула я.

      Подойдя к телефону-автомату, огляделась, сняла трубку, и с радостью убедилась, что она подает признаки жизни.

      Услышав мой голос, Верочка онемела от счастья. Оправившись, она принялась тараторить как заводная, мешая все в кучу, пытаясь объяснить все разом. Мне пришлось ее успокаивать, хотя у самой глаза были на мокром месте: о такой любви ко мне со стороны Верочки я не подозревала. Выложив наконец всю информацию, Верочка замялась, явно не зная, как сказать что-то, ее тяготившее. Сообразив, о чем идет речь, я сказала:

      – Верочка, не волнуйся. Ты хочешь сказать, что кто-то просил тебя рассказать, если я позвоню?

      Верочка всхлипнула и утвердительно замычала.

      – Они, что, рядом?

      – Нет, Алевтина Георгиевна. Он в бар пошел. Сидит и сидит рядом. Целый день сидит. А я его боюсь, Алевтина Георгиевна. Две минуты назад ушел, и вы позвонили.

      Я порадовалась удаче. Если бы этот таинственный гость был рядом, когда я позвонила, неизвестно, что бы получилось. Поговорить уж точно бы не пришлось.

      – Не бойся, скажи,