Уйти, взявшись за руки. Вадим Россик

недовольно произносит Коневодова. – Девчата, вы заметили, что в Институте постоянно темно?

      – У света для нас места нет, а у нас нет места для света, – вдруг мрачно изрекает Пискулина.

      – Ну, почему ты всегда такая трагичная, Алина? – с жалостью говорит Русалина. – Ты же привлекательная девчонка! Поверь, все твои невзгоды перемелятся и будет тебе счастье.

      – Тебе легко говорить, а у меня год назад старшего брата убили.

      – Ужас! Кто?

      Услышав испуганное восклицание Русалины, Леонард открывает зелёный глаз.

      – Никто не знает. Его Женя звали, как этого лохматого Кирпичонка. Брат связался со скинхедами. Попал в плохую компанию. Они его Писклёй прозвали. Начались пьянки, драки. Прошлым летом Женю нашли в лесу на берегу реки с пулей в голове. Мы так и не узнали, кто это сделал и за что.

      У Пискулиной дрожат губы. Бросив сигарету, Русалина обнимает девушку. Та утыкается лицом в Русалинино плечо и всхлипывает. Коневодова отворачивается от чужого горя. А что тут поделаешь? Висящий на груди Тростянской сотовый телефон начинает верещать и судорожно биться. Леонард открывает голубой глаз.

      – Да? О, привет, мамуля!

      …

      – Да, у меня всё нормально.

      …

      – Да, ребята хорошие. Девочки мне помогают.

      …

      – Не волнуйся, мамуля, я вернусь к твоему дню рождения. Я люблю тебя.

      Лиза отнимает мобильник от уха. На незрячем лице блуждает улыбка. «Дом! Милый дом!» Пискулина рыдает в объятиях Русалины. Русалина успокаивающе поглаживает её по коротко стриженной голове. Повернувшись к ним, Коневодова бросает:

      – Ладно, харе́ рыдать. Пошли на учёбу.

      Одинаковые, как три затёртые спички, преподавательницы иностранных языков делят группу на неравные части. Эсфирь Давидовна Шпицберген уводит на английский Рустама Марамзоева, Алину Пискулину, Авогадро, Обморока, Русалину, Родионова, Ингу Карибскую и Лизу Тростянскую. Ида Моисеевна Телогрейкер забирает на немецкий Баху, Съедобина, Кирпичонка и Галю Кукукину. «Француженке» Асе Соломоновне Рубль достаётся одна непарная Машка Коневодова.

      – Sit down please! – говорит ребятам Эсфирь Давидовна в кабинете английского языка.

      Все рассаживаются. Пискулина с Тростянской, Обморок с Авогадро, Русалина с Родионовым, Карибская и Марамзоев поодиночке.

      – Что нам только что сказала эта чахлая канарейка? – тихо спрашивает Обморок у Авогадро. – У меня самое смутное представление об английском.

      – Садись, дебил!

      – Я и так уже сижу, но что означает по-русски «ситдаунплиз»?

      – То и означает: садись, дебил! Теперь понял, дебил? – шипит Авогадро.

      – Nehmen Sie Platz! – говорит ребятам Ида Моисеевна в кабинете немецкого языка.

      Ребята садятся: Кукукина со Съедобиным, Баха с Кирпичонком.

      – В изучении немецкого языка, молодые люди, вам необходима мотивация, – вещает Ида Моисеевна, грассируя. – Один пгимег. Начинающие уголовники быстго и в совегшенстве овладевают, так называемой, воговской феней, но не в