Небесная голубизна ангельских одежд. Елена Осокина

о продажах икон в Германии в его последующих отчетах нет. Письмо Гинзбурга свидетельствует о том, что выставка служила приманкой в ловле покупателя, и в этом «Антиквариат» действовал в полном соответствии с поручением комиссии Хинчука по наблюдению за реализацией антикварных ценностей. В протоколе заседания комиссии от 3 мая 1929 года значилось:

      Организовать в Кельне параллельно с выставкой в каком-нибудь антикварном магазине продажу икон. Поручить т. Гинзбургу выделить для этой цели определенное количество менее значимых в художественном отношении икон[786].

      Транспортные документы свидетельствуют о том, что в феврале 1929 года из Москвы в Берлин было отправлено 136 экспонатов (прил. 11)[787]. В архиве Наркомпроса сохранился их полный список – название, век, размер, кому принадлежат, музейные номера, а также описание сюжета[788]. В этом составе выставка посетила Берлин, Кельн, Гамбург, Мюнхен и Вену. Все 136 экспонатов прибыли в ноябре 1929 года в Лондон[789]. Таким образом, ни один из экспонатов выставки в Германии и Австрии продан не был.

      Глава 2. Лондон: Начало наступления

      В Германии и Австрии «Антиквариат» только примеривался к продажам. Собственного иконного товара, кроме копий с шести икон, ни в Германии, ни затем в Австрии, ни в выставочных залах, ни в резерве у торговой конторы не было (прил. 11). Большее, на что в то время рассчитывал Гинзбург, была реализация факсимильных копий, однако продать их не удалось.

      Первая попытка продать музейные иконы с выставки была предпринята в Лондоне в отсутствии Грабаря. Он в Лондон не поехал. Иконы сопровождали сотрудники его реставрационных мастерских – сначала Екатерина Александровна Домбровская[790], которая привезла экспонаты из Вены[791], а затем, после ее отъезда из Лондона, реставратор Павел Иванович Юкин. Оба, как и Грабарь, сотрудничали с «Антиквариатом»[792].

      Успех лондонской выставки был ошеломляющим. Юкин позже при печальных обстоятельствах вспоминал, что «все газеты – 94 – писали о выставке» и что за месяц иконы посмотрели 30 тыс. человек![793] В письме Грабарю он сообщал, что только за две недели продано более 2 тыс. каталогов. Кроме того, по приглашению Королевской академии художеств Юкин с помощью переводчика сделал доклад о технике новгородской и московской иконописи и манере письма Дионисия. Выставка должна была закрыться 14 декабря, но уже через неделю после открытия организаторы стали говорить о том, чтобы продлить ее до конца года[794].

      Документы архива Музея Виктории и Альберта подтверждают сообщения Юкина. Залы музея с момента открытия выставки никогда не пустовали, а продажи каталога превзошли все ожидания[795]. Баланс расходов и доходов, подготовленный Британским комитетом – организатором выставки, показал, что из шести тысяч напечатанных каталогов продано 4381[796]. Это позволило оплатить рекламу в лондонских

786

На заседании присутствовали Хинчук, Пятаков, Свидерский, Лиэ, Миронов, Гинзбург, Деноткин (ОГПУ), Лившиц, Печерский, Иваницкий (Наркомторг СССР). Такой же тактики «Антиквариат» должен был придерживаться и в Москве. В том же протоколе написано: «Организовать в Москве к моменту приезда иностранных туристов выставку икон… Широко оповестить о выставке заграницу с целью привлечения иностранных туристов. Открыть параллельно выставку икон, намеченных к продаже» (РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 1013. Л. 57).

787

Таким образом, как свидетельствуют германский и австрийский, а затем лондонский и американские каталоги, весь состав выставки нигде не был показан.

788

ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 19–44. В списке – 137 икон, но как свидетельствуют транспортные извещения, также сохранившиеся в этом фонде, одна икона не была отправлена. Это икона XIX века «Свв. Екатерина, Ульяна, Варвара» (в рост) из церкви Св. Варвары в Пскове. (Подробно об этом см.: прил. 11, примеч. 2.) В Берлин поехали 136 икон. Транспортные извещения свидетельствуют, что иконы были оправлены из Москвы по железной дороге багажом в адрес советского полпредства в Берлине двумя партиями. 2 февраля 1929 года в Берлин ушло 133 иконы, а 8 февраля вдогонку срочным порядком было отправлено еще три (№ 117, 122 и 133 в общем списке экспонатов). Первая партия паковалась 21, 23 и 29 января. Последняя партия паковалась в спешке 5 февраля, так что «не были устроены кремальеры для каждой иконы в отдельности» (см. Акт об укладке икон для заграничной выставки Наркомпроса. ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 2). Иконы были отправлены с Берсеневской набережной, дом 18. По этому адресу в 1930-е годы в бывших палатах думного дьяка Аверкия Кириллова располагались ЦГРМ (ныне дом 20). «Укупорка» икон проходила под руководством С. П. Григорова (Наркомпрос, Музейный отдел) при участии Грабаря, Г. И. Сандрова (Госторг) и В. А. Безобразова (ЦГРМ) (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 2, 7, 8). Общий вес «груза» превысил 3 тонны (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 14). Груз был застрахован в Госстрахе, первая партия на 1 млн 55 руб., вторая, состоявшая из трех икон, на 55 тыс. рублей. Премию по страхованию из расчета 0,1 % от общей суммы, то есть более тысячи рублей, заплатил Госторг. Он же оплатил и «укупорочные» материалы (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 14, 16–18). Иконы путешествовали багажом без сопровождения, поэтому в документах была сделана пометка: «Груз весьма ценный и поэтому просим обращаться с ним очень осторожно. Отправитель просит произвести таможенный досмотр в здании полпредства, а не таможни» (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 14). «Акт об укладке икон» свидетельствует, что все экспонаты перед отправкой находились «в состоянии, не угрожавшем по внешним признакам их сохранности во время перевозки» (ГАРФ. Ф. 2307. Оп. 14. Д. 18. Л. 8).

789

Об этом свидетельствуют транспортные документы, о чем будет рассказано в следующей главе.

790

Домбровская также сопровождала иконы в Кельне и Вене (Кызласова И. Л. История отечественной науки об искусстве Византии и Древней Руси. С. 352).

791

Британский комитет вначале принял сообщение о приезде Домбровской в штыки. Для поездки в Лондон из Вены ей нужна была английская виза. Венские представители имели неосторожность изложить проблему в ультимативной форме: если визу не предоставят в ближайшее время, иконы отправлены не будут (см. письмо из Вены в Лондон Маклагену от представителя художественного сообщества «Kunstlerbund Hagen» (подпись неразборчива) от 24 октября 1929 года. V&A Archive. MA/28/39. Russian Icons Exhibition file). Обиженный Маклаген написал довольно резкое письмо Фарбману: «Комитету ничего не известно о мадам Домбровской, и когда заключалась договоренность о предоставлении нам икон, никаких условий в отношении нее не было поставлено… определенно было оговорено, что приедет джентльмен, имя которого я забыл (возможно, Грабарь или Юкин. – Е. О.), чтобы сопровождать иконы. Заявлять, что „выставку невозможно отправить в Лондон“, пока мадам Домбровская не получит визу, не только грубо, но и безосновательно. Я почти сожалею о том, что я не информировал Министерство внутренних дел о том, что мне ничего не известно ни о ней, ни о ее заявлении» (письмо Маклагена Фарбману от 28 октября 1929 года. V&A Archive. MA/28/39. Russian Icons Exhibition file). Однако Домбровская получила визу, а вскоре и отношение к ней изменилось. 21 ноября 1929 года секретарь музея Мартин Харди в письме в Министерство внутренних дел Великобритании просил продлить истекающую визу Екатерины Домбровской, так как работа выставки продлена до конца декабря. Он писал: «Мы теперь больше знаем о мадам Домбровской, чем в начале, когда подавали заявку. Она приехала из Вены, будучи ответственной за иконы, о которых она имеет очень обширные знания. Она работала гидом на выставке и в Берлине (sic!), и в Вене… мы будем очень рады, если мадам Домбровская получит разрешение остаться здесь еще на две или три недели» (V&A Archive. MA/28/39. Russian Icons Exhibition file). Но Домбровской пришлось уехать до закрытия выставки, оставив дела на Юкина.

792

В качестве экспертов «Антиквариат» привлекал лучших искусствоведов и музейных работников.

793

Юкин должен был поехать с иконами в США, но в марте 1931 года он был арестован ОГПУ, а позже сослан. Знать о последующей судьбе икон он не мог. Эти показания Юкин дал на допросах в ОГПУ (Кызласова И. Л. История отечественной науки об искусстве Византии и Древней Руси. С. 351; Вздорнов Г. И. Указ. соч. С. 160). Данные о посещаемости выставки говорят об успехе выставки. В общей сложности в Европе и США выставку посетили десятки тысяч людей.

794

См. письмо Юкина Грабарю от 2 декабря 1929 года (ОР ГТГ. Ф. 106. Д. 13052).

795

См. письма Харди Фарбману и члену Британского комитета профессору Миннсу (Ellis H. Minns) от 19 ноября 1929 года. V&A Archive. MA/28/39. Russian Icons Exhibition file.

796

В это число не входят 92 экземпляра каталога, которые были подарены. См. роспись доходов и расходов Британского комитета за период с 30 июля 1929 до 14 января 1930 года. V&A Archive. MA/28/39. Russian Icons Exhibition file.