Небесная голубизна ангельских одежд. Елена Осокина

отданные в «Антиквариат» иконы, числом 101, были приняты в Третьяковскую галерею на постоянное хранение и внесены в инвентари. У всех у них есть как первичный номер, присвоенный при поступлении, так и постоянный инвентарный номер. Иначе и быть не могло, так как в то время, когда эти иконы были переданы в галерею, они не предназначались для продажи, а поступали на постоянное хранение. В то время сказать, что именно эти иконы со временем будут проданы, никто не мог, поэтому все они прошли те же ступени учета, что и художественные предметы, оставшиеся в галерее. Хотя система учета в ГТГ может кому-то показаться запутанной, потому что она несколько раз менялась, но в каждый конкретный период она была общей и единой для всех художественных произведений галереи, никакой отдельной специально запутанной системы учета предметов, предназначенных на продажу, не было[287]. Все проданные иконы числятся выданными в «Антиквариат» по инвентарным книгам галереи. Работа с архивами и инвентарными книгами Третьяковской галереи позволила установить число памятников, продажа которых подтверждается документами. По мере возможности в этой книге сделаны основанные на документах предположения о размерах выдачи икон на продажу и из других музеев.

      Часть III. Формирование экспортного фонда икон

      Глава 1. 1928 год: Первый натиск

      Конец 1920‐х – начало 1930‐х годов были не только временем стремительного роста иконного собрания Третьяковской галереи, но и началом распродажи ее икон. И не только икон. Третьяковская галерея не избежала печального сотрудничества с «Антиквариатом», хотя ее потери, видимо, несравнимы с потерями Эрмитажа.

      Отбор произведений искусства на продажу начался в Третьяковской галерее, как и в других музеях, в ответ на постановление СНК СССР «О мерах к усилению экспорта и реализации за границей предметов старины и искусства» от 23 января 1928 года, которое разрешило продажу ценностей музейного значения, за исключением «основных коллекций»[288]. В свою очередь, это постановление стало откликом на прошедший только что, в декабре 1927 года, XV съезд ВКП(б), где рассматривались варианты первого пятилетнего плана индустриализации. Даже по начальным наметкам пятилетки, существенно затем завышенным в окончательном амбициозном варианте 1929 года, было ясно, что валютные затраты на индустриализацию предстояли огромные. Оборудование, промышленное сырье, технологии, знания специалистов предстояло покупать за границей, тогда как золота и валюты для осуществления индустриального рывка у советского руководства не было[289]. Грандиозный золотой запас Российской империи был истрачен уже к началу 1920‐х годов, всего за несколько лет существования советской власти[290]. Золотодобывающая промышленность старой России развалилась в годы революций и Гражданской войны[291], Сталин начал заниматься созданием новой советской золотодобывающей индустрии с лета 1927 года,

287

До 1926 года произведения в ГТГ регистрировались в учетной описи, а с 1926 года начали вести и книгу поступлений. В 1929 году, кроме того, стали составлять инвентарную книгу, которую в 1930 году заменила картотека. В 1934 году в ГТГ введена новая система учета и проведен полный переучет коллекций. Очередная проверка наличия ценностей состоялась в 1937 году (ОР ГТГ. Ф. 8. IV. Д. 144. Л. 1; Д. 145. Л. 59 об.; Д. 387. Л. 8, 10, 82).

288

Поправка о запрете продажи произведений из «основных музейных коллекций» была внесена Совнаркомом вопреки желанию Наркомата внутренней и внешней торговли – автора проекта (см.: Осокина Е. Антиквариат (Об экспорте художественных ценностей в годы первой пятилетки) // Экономическая история: Ежегодник. 2002. М., 2003. С. 233). Текст постановления опубликован в: Жуков Ю. Сталин: Операция «Эрмитаж». М., 2005. С. 106–109. Жуков ошибочно считал, что Совнарком принял подготовленный Наркомторгом проект постановления без поправок.

289

Государственный банк России накануне Первой мировой войны хранил золота на сумму около 1,7 млрд золотых рублей. По мнению одних специалистов, это был самый большой золотой запас среди запасов центральных банков мира; по мнению других, он уступал лишь Банку Франции. Еще до прихода большевиков к власти часть российской золотой казны – 643,4 млн руб. – была вывезена за границу царским и Временным правительствами для получения военных кредитов. В перипетиях Гражданской войны истратили, украли и потеряли золота на сумму около 240 млн руб. Но даже с учетом этих потерь в распоряжении советского правительства к концу Гражданской войны из запасов Российской империи оставалось золота на сумму – около 1 млрд руб., включая золото Румынии (более 100 млн руб.), переданное на хранение в Кремль накануне Февральской революции. Однако уже к началу 1920‐х годов от этого внушительного золотого запаса почти ничего не осталось. По данным «Отчета по золотому фонду», который был подготовлен специальной комиссией СТО по приказу Ленина, на 1 февраля 1922 года в наличии имелось золотых слитков и монет на сумму 217,9 млн руб., в том числе румынского золота на 105,1 млн руб. При этом невыполненные обязательства правительства по платежам золотом составляли почти 103 млн руб. Остальная скудная наличность состояла из серебра на сумму 22,4 млн руб. при невыполненных обязательствах по платежам серебром в размере 4,8 млн руб.; иностранной валюты на сумму 686 тыс. руб. и платины на сумму 10,4 млн руб. Таким образом, в начале 1922 года свободные от обязательств золотовалютные резервы страны, включая российское и румынское золото, серебро, платину и иностранную валюту, составляли всего лишь 143,6 млн руб., а без румынского золота – 38,5 млн руб. Более подробно об этом см.: Осокина Е. Золото для индустриализации: Торгсин. С. 70–71 и табл. 2.

290

По Брестскому миру Советская Россия отдала Германии золота на сумму более 120 млн руб. «Подарки» по мирным договорам 1920‐х годов прибалтийским соседям и контрибуция Польше после проигранной войны превысили 30 млн руб. золотом. Безвозмездная финансовая помощь Турции в 1920–1921 годах составила 16,5 млн руб. Огромные средства шли на поддержку коммунистического и рабочего движения за границей. Однако основная часть бывшего золотого запаса Российской империи была продана в 1920–1922 годах для покрытия дефицита внешней торговли Советской России: при практически полном отсутствии доходов от экспорта и трудностях с получением кредитов советское правительство вынуждено было расплачиваться имперским золотом за импорт продовольствия и товаров. За 1920–1922 годы Советская Россия продала золота на сумму не менее 680 млн руб. (Там же).

291

Золотодобыча царской России в 1913 году составила 60,8 т. В 1921/22 хозяйственном году советское государство получило от добычи лишь около 8 т золота. В первые годы индустриализации, в 1927/28 и 1928/29 хозяйственных годах, государственная добыча золота, включая скупку золота у частных старателей и добытое сверх государственных заданий на предприятиях, составила 21,8 и 24 т соответственно. Парадоксально, но при острой нужде государства в золоте золотодобывающая промышленность считалась третьестепенной. Среди отраслей горной промышленности, подлежавших национализации в 1918 году, золотодобыча стояла на седьмом месте, уступив даже добыче асбеста. В отличие от платиновой, где были национализированы все предприятия, в золотодобывающей промышленности государство вначале взяло себе только двадцать наиболее крупных предприятий. Большевики были более заняты конфискациями накопленного золота, чем его промышленной добычей (Сапоговская Л. В. Золото в политике России (1917–1921) // Вопросы истории. 2004. № 6. С. 31–47; Осокина Е. Указ. соч. С. 77–80 и табл. 7 и 8).