Цена изменения. Ольга Антер

щекой об ухо Аори.

      – Нет, – прошептала она.

      Демон оскалился и рассыпался роем мелких черных мух. Все они ринулись в Аори, и она вскрикнула от пронзительной боли – невидимый портной воткнул в нее миллион игл, прошил тело крепкими нитями. Но тьма, пройдя насквозь, вырвалась спереди и снова превратилась в ехидно скалящегося волколака.

      И что-то прихватила с собой.

      – Что это? Что ты сделал?

      – Только то, что обещал, оленяшка. Изменяю, как могу.

      – Почему ты стал демоном после смерти?

      – После смерти мы все супчиком становимся. Те, кому не о чем жалеть, растворяются и снова рождаются. А такие, как я, страдают дольше. Если повезет, если хватит сил, мы обретаем тела. Изменяющие всегда в телах, с телами, мы не можем развеяться и живем тут, пока не сходим с ума. Окончательно!

      Он расхохотался, повизгивая на высоких нотах.

      – А те, кого ты убил?

      – Злой супчик! Все туточки, все рядом, кое-кто по несколько заходов! Или ты думаешь, меня самого не убивали ни разу?

      – И долго ты оживал? – Аори буравила волколака пронзительным взглядом.

      Веррейн разом захлопнул пасть и отвел взгляд.

      – Мне… помогали, – нехотя выдавил он.

      – Наверное, теперь тут много Теней, – горько заметила Аори.

      – Этих, серых? Мало.

      – Почему?

      – Та демоны их знают.

      – А ты, прости, кто?!

      – Ладно, уела, – фыркнул волколак. – Они умерли, выполняя долг. Они не видели ничего неправильного в этом.

      Снова короткое движение на самом краю зрения. Что-то небольшое, может, мелкий демон, с кошку размером.

      Нет, не может быть.

      – Веррейн, любая изменяющая попадает на Грань после смерти? Без разницы, как она умерла?

      Шерсть на всем волколаке вздыбилась волной, он задрожал, крупно, как от озноба.

      – Каждая душа должна, каждая! – Он заскулил, будто пытался всхлипнуть и не мог, лишенный человеческого обличья. – Но Калли здесь нет. Я искал в каждом уголке, в каждой щели. Я бы землю рыл, если б знал, что она там. Я не могу ее найти, Аори, столько лет. Ее не стало.

      – Что случилось? Ее наказали, как тебя?

      – Зачем ты спрашиваешь? Я уже один раз сошел с ума, был на грани, с такой маленькой буквы грани… Так стали говорить из-за меня, после меня. Быть на грани, не тут, не там, запутаться и не принять решения. Видеть демонов и убивать людей… На Астраль напала дикая стая, я сидел в башне третий день, не хотел видеть Калли, не хотел извиняться, не хотел ползать у ее ног. А любовь – это не брать. Это давать, отчаянно, не зная, что же отдать еще! Аори, я бежал, я мчался, я просил всех богов – хоть бы не наш дом. И я словил только ее тень. Калли сожрали у меня на глазах, и ее душа исчезла, выскользнула из пальцев.

      Волны дрожи все учащались, глаза волколака разгорелись алым.

      Мы слишком слабы, поняла Аори. В нас нет того, что есть в Лейте, в Реодоре и Лане, в тысячах других людей. Мы не умеем пропускать удары судьбы и не умеем бить ее первыми. Мы встаем на пути всего, что встречаем, мы ломаемся и уходим в безумие, лишь бы больше