Как из далеча, далеча, из чиста поля…. Сергей Тимофеев

ж это ты мне такое показать думал? – недоверчиво спросил Кузьма. – Опять брешешь?

      – Так я тебе и первый раз не брехал. Не веришь – сходи к Всеведе-знахарке, она тебе точно все про змей скажет.

      – И схожу! – Кузьма говорит, а сам не уходит.

      – Чего ж не идешь-то?

      – А ты не погоняй!.. Когда надо будет, тогда и пойду.

      Стоят себе у забора, и каждый себе на уме. Кузьма думает – чего это ему такое Алешка показать собирался, а Алешка – как бы ему половчее с Кузьмой обойтись, чтоб в трепачи не угодить.

      – Ну… это… чего ты там сказать-то хотел, – наконец не выдержал Кузьма.

      – Ты ж все одно не поверишь. Смеяться будешь.

      – Может, не буду…

      – Поклянись, что никому не скажешь!..

      – Ну… это… клянусь… – Кузьму уже просто распирало от любопытства.

      – Ты знаешь Сыча? Бортника?

      – Сыча-то?.. Кто ж его не знает… Вестимо, знаю…

      – Так вот. Он – лесовик.

      Кузьма вытаращил глаза и разинул рот. Постояв так некоторое время, он вдруг расхохотался.

      – Ой, уморил, – сквозь смех произнес он. – Сыч – лесовик…

      Кузьма согнулся пополам, ухватившись руками за живот, но тут у него лопнула веревка, поддерживавшая порты, и они соскользнули на землю. Кузьма ойкнул и присел. Алешка сохранял серьезный вид. Склонив голову на плечо, он смотрел на товарища, ничего не говоря.

      И совершенно неожиданно эта самая серьезность передалась Кузьме. Связав веревку, он вернул порты на место и выжидательно уставился на Алешку.

      – Ты, допрежь гоготать, вот что скажи. Знаешь, как лесовика распознать?

      – По пуговицам можно, они у него слева… Лапти переобуты: левый на правой ноге, а правый – на левой… Коли на пенек присядет, левую ногу обязательно на правую закинет… Глаза разные, один зеленый, другой – карий… И горят, как уголья…

      – Тю!.. Ты его по таким приметам во всю жизнь не сыщешь, коли сам показаться не решит. Их поправить, что крапивой обстрекаться. Другая есть, верная, с которой он никак совладать не может. Только о ней мало кому ведомо…

      И так это Алешка произнес, что глаза у Кузьмы у самого разгорелись, как у лешего, про которого речь зашла.

      – Ты не думай, я про трепача это просто так сказал, не по обидному… Ну, говори же скорей, что за примета такая верная?..

      – Сказать-то скажу, только ты помалкивай. Потому как прознает, кто его тайну выболтал, сам знаешь, чего случиться может. Обратит тебя в шишку еловую, будешь тогда знать, как язык распускать.

      – Никому, – торжественно заверил его Кузьма. – Ну, говори же!..

      – А примета такова, – Алешка отвечает, – что как ни старайся, а со спины его никак увидеть невозможно. С лица, с боку, – а со спины – дудки!..

      Он ведь как рассудил? Кузьма, конечно, тут же к Сычу побежит. А тот мало, на отшибе живет, так еще в лесу пропадает, борти свои караулит. Дома же редко когда во дворе показывается, и то, больше до рассвета или под вечер, как стемнеет. Через