Иоанн III Великий. Книга 2. Часть 3. Людмила Ивановна Гордеева

ли не десяток лет возглавлял Симоновскую обитель. На его глазах происходило быстрое возвышение Вассиана. Сначала его перевели игуменом в великокняжеский дворцовый Спасский монастырь, а уже через два года на влиятельнейшее в церковной иерархии место – архиепископом Ростовским. Его же, Геронтия, перед тем поставили всего лишь епископом Коломенским. Это было обидно.

      Но даже теперь, когда Геронтий стал все-таки выше Вассиана по сану, тот все равно умудрялся подавлять митрополита своим авторитетом. Разве может это понравиться? Будь его воля, он бы этого Вассиана в порошок истолок. За все сразу. За высокоумие и гордыню, за то, что был духовником и любимцем великого князя и его матушки, вдовой великой княгини Марии Ярославны. За то, что происходил из родовитой семьи и получил хорошее образование и воспитание, умел держать себя, никогда не суетился, слыл русским Демосфеном за обширные знания Священного Писания и святоотеческой литературы, обладал огромным авторитетом у паствы.

      Говорили, что именно ему предложил Иоанн после смерти митрополита Филиппа освободившийся престол, но Вассиан отказался, и тогда был избран он, Героитий. Владыка ловил себя на мысли, что завидует Вассиану, его манерам, речам, его литературному таланту – лишь недавно тот закончил «Житие Пафнутия Боровского», своего учителя, и все хвалили его за удачный труд.

      Митрополит упрекал себя за дурные мысли, каялся, просил Господа простить ему этот грех. Но чувства, которые он испытывал, думая о Ростовском владыке, были неподвластны ему.

      Вот и теперь Геронтий держал в руках строгое и любезное послание Вассиана Рыло и готов быть разодрать его от злости. На плотной дорогой бумаге с водяными знаками архиепископ писал: «Господину преосвященному Геронтию, митрополиту всея Русии, сын твой, господин, и богомолец Вассиан Ростовский челом бью…»

      Геронтий в который уже раз отметил в грамотах архиепископа это новое, лишь недавно появившееся в официальных бумагах наименование государства «Русия». Он, сторонник старых обычаев, не мог еще и сам себе дать отчет, нравится ли ему это новшество, как и утвердившееся обращение к великому князю «государь», а Вассиан уже с легкостью использовал его как общепринятое!

      Ссылаясь на свою немощь, владыка Ростовский просил не побранить его и соглашался на утверждение любой кандидатуры на пост епископа Тверского.

      «А может быть, он и в самом деле разболелся? – подумал митрополит, – возраст-то наш берет свое…»

      Мысли его прервал появившийся в палате митрополичий боярин Федор Юрьевич Фомин.

      – Владыка, к нам прибыл архимандрит Тверского Отроча монастыря князь Вассиан Стригин Оболенский, – доложил он и многозначительно улыбнулся.

      Все уже знали, что архимандрит – кандидат в епископы Тверские. Знал об этом и сам Стригин, носящий фамилию чаще по прозвищу отца, знатного великокняжеского боярина Ивана Васильевича Оболенского по прозвищу Стрига. В связи с этим назначением и предстояла митрополиту