Концепция феноменологии Макса Шелера. Шелер vs Гуссерль. Александр Малинкин

своих абсолютно ясных начал, т. е. своих абсолютно ясных проблем, в самом смысле этих проблем предначертанных методов и самого низшего слоя ясно данных вещей»[72]. (Курсив мой – А.М.)

      Но вернёмся от стиля и «духа» статьи Гуссерля к её предметному содержательному анализу. Гуссерль убеждён, что подлинная научность философии категорически исключает всякого рода историцизм, ибо релятивизм, к которому он необходимо ведёт, подрывает основы логики, – между тем, они внеисторичны и в этом смысле абсолютны. «…Историцизм рождает к жизни релятивизм, весьма родственный натуралистическому психологизму и запутывающийся в аналогичные же скептические трудности, – пишет Гуссерль. – (…)

      Легко увидеть, что историцизм при консеквентном проведении переходит в крайний скептический субъективизм. Идеи истины, теории, науки потеряли бы тогда, как и все идеи вообще, их абсолютное значение. (…) В таком случае значимости, как таковой, или «в себе», которая есть, что она есть даже и тогда, когда никто не может ее осуществить и никакое историческое человечество никогда не осуществляло, совсем нет. Нет ее, стало быть, и для принципа противоречия и всей логики… Тогда возможен такой конечный результат, что логические принципы беспротиворечивости изменятся в свою противоположность. И тогда все те утверждения, которые мы теперь высказываем, и даже те возможности, которые мы обсуждаем и принимаем во внимание как значимые, оказались бы лишенными всякого значения. И т. д.»[73] (Курсив мой – А.М.).

      Одержимого сциентистским духом Гуссерля совершенно не смущает тот факт, что реальная человеческая история не знает «подлинно научной» философии. В действительности таковой никогда не было.

      «Желание обосновать или отвергнуть идеи на основании фактов – это бессмыслица: ex pumice aquam, как цитировал Кант[74]. История не может, стало быть, сказать ничего серьезного ни против возможности абсолютной значимости вообще, ни против возможности абсолютной, т. е. научной, метафизики и иной философии в частности. Даже утверждение, что до сих пор не было научной философии, она не в силах как история сколько-нибудь обосновать: она может это обосновать лишь из других познавательных источников; а эти последние, совершенно очевидно, уже философские источники. Ибо ясно, что и философская критика, поскольку она в действительности должна претендовать на значимость, есть философия и в своем смысле заключает уже в себе идеальную возможность систематической философии как точной науки. (…) Безусловное утверждение химеричности всякой научной философии на том основании, что мнимые попытки тысячелетий сделали вероятной внутреннюю невозможность такой философии, не только потому превратно, что умозаключение от двух тысячелетий высшей культуры к бесконечному будущему было бы плохой индукцией, но превратно, как абсолютная бессмыслица, как 2×2=5. И это в силу вышеуказанного основания: философская критика находит перед собой

72

Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Минск: Харвест, М.: ACT, 2000. С. 742, 743.

73

Там же. С. 717, 720.

74

Ex pumice aquam (лат.) – из камня воду. Поговорка означает бессмысленность какого-либо занятия: делать это – всё равно что выжимать воду из камня. Гуссерль имеет ввиду место в Предисловии к «Критике практического разума» Канта, где тот показывает бессмысленность попыток «выжать из основанного на опыте суждения необходимость (ex pumice aquam)…», доказывая существование априорного познания.