Фаворит Марии Медичи. Татьяна Александровна Яшина

картина вызвала возглас священника.

      В раскрытой двери каретного сарая был виден щегольской экипаж не пуатевинской работы, два рослых лакея в ливреях с разрезными рукавами снимали с запяток расписной сундук, а у них под ногами крутилась маленькая белобрысая девочка в синем плаще с золотой застежкой.

      – Мадемуазель, как бы вас поклажей не зашибить, – прокряхтел седой лакей.

      – Я слежу, чтобы вы не уронили мою Констанцию, Жак, – строго возразила девочка. – Фарфоровые куклы, знаете ли, очень легко бьются.

      – Не волнуйтесь, мадемуазель, у нас осечек не бывает, – сказал второй лакей, помоложе, направляясь спиной вперед в дверь каретника.

      – А кучер точно так же говорил, однако колесо соскочило! – торжествующе произнесла девочка.

      – До утра починят, – раздался звучный голос, принадлежащий красивой даме в темно-синей мантилье на блестящих каштановых локонах. – Кучер тут ни при чем, это в Пуату такие дороги.

      – Позвольте представиться, – учтиво поклонился священник, с восхищением смотря на даму. – Аббат Мюло, каноник из Ришелье. Я сопровождаю в Париж моего воспитанника – Армана дю Плесси, маркиза де Шийу.

      – Мадам Александра де Бражелон, – дама сделала такой изящный реверанс, словно находилась на вощеном дворцовом паркете, а не на унавоженном дворе придорожного трактира. – Это мои дочери – мадемуазель Мари де Бражелон и мадемуазель Барбара де Бражелон, – она кивнула на толстую, как пышка, девчушку лет трех на руках у еще более дородной нянюшки. – Мы следуем из Парижа в женский монастырь Фонтевро.

      – Я слышал, у вас сломалась карета? – спросил аббат, вслед за мадам де Бражелон заходя внутрь – в большом зале пылал камин, слуга разбрасывал по полу свежую солому, а из кухни раздавалось шкворчание и тянуло чем-то вкусным.

      Арман почувствовал, что ужасно хочет есть – это на миг даже отвлекло его от белобрысой мадемуазель Мари.

      – Я ужасно хочу есть! – сообщила ему девочка, оказываясь рядом и смотря на него снизу вверх. – Я Мари де Бражелон, если вы не запомнили с первого раза.

      – А я – Арман дю Плесси, – обрадовался мальчик.

      – И маркиз де Шийу? – уточнила девочка, подходя к каминной решетке, где гудело пламя.

      – Я еще не привык, что меня так называют, – смутился мальчик. – Это для школы. Точнее, для Наваррского коллежа.

      – Наваррский коллеж? – Арман почувствовал, как дама разглядывает его с головы до ног. – Из Пуату – в Наваррский коллеж?

      – Из сеньории Ришелье, – еще раз поклонился аббат. – Арман – сын покойного прево Франсуа дю Плесси де Ришелье. Младший сын, – после последнего уточнения отца Мюло интерес дамы стремительно улетучился.

      – Я ужасно замерзла и ужасно растряслась на ваших колдобинах, – сообщила девочка, потянув его за руку и усаживая рядом с собой на скамью перед камином, спиной к столу, где трактирщица и помогающий ей Дебурне сервировали ужин. – Но могу вас утешить – после Блуа дорога начнется вполне