.

и сейчас точно также. Зачем ты приперлась в этом идиотском образе?

      Я ждал извинений, слез в глазах и эмоциональных рукоплесканий. Но холодному голосу римского легионера было чуждо все выше перечисленное.

      – Я пришел таким, потому что это и есть я. И разве ты сам не делал все то, в чем меня обвиняешь?

      В моих мыслях произошла заминка.

      – Здесь мертвые живы, здесь немые говорят, – сказал я.

      Мне тоже были знакомы латинские поговорки.

      – Вот видишь…

      Но я не видел, а лишь слышал. Я смотрел, но не понимал.

      – И что мы будем с этим делать?

      – Откуда мне знать? Это ты хотел общения.

      – И то правда.

      – Тогда валяй.

      Но слов не было. Они застряли в горле и не спешили вываливаться на язык.

      – Странно…

      – Что именно?

      – Ты и я.

      Мы смотрели друг на друга. Я – на самого настоящего легионера в шлеме и со щитом, он – на человека в шикарном костюме и с бабочкой. Никто бы не поверил в реальность такой встречи. Однако она действительно случилась.

      – Чаю? – спросил я, когда вопросы, которые так старательно готовились многие годы, так и не захотели проявляться.

      Мне стала ясна вся бесполезность дальнейших усилий. Я сдался в своей настойчивой убежденности отыскать преступную вину свой матери. Я оказался не готов к этой встрече. Она тоже.

      – Хочешь с чабрецом?

      – Всегда.

      – Так и поступим.

      На этот раз дворецкого не пришлось звать. Его природная интуиция с лихвой оправдала вложенные деньги.

      – Уже готово, хозяин, – заботливо произнёс он и закатил в гостиную десертный столик с глиняным чайником и тонкими фарфоровыми чашками.

      – Спасибо, Сурен.

      Дворецкий молча расставил чашки, разлил чай и выложил на блюдце кубики сахара и несколько печенек. Затем он удалился.

      – Пожалуйста, – сказал я, приглашая к столу свою мать, выглядевшую как римский легионер.

      Стульев в моей гостиной не было, как впрочем, не было и другой мебели и иного убранства. Мне нравилось принимать гостей стоя. В этом состоял мой личный эксгибиционизм. Однако тому, кто привык спать на голой земле, было плевать на искусственно взращённые неудобства. Он мог выдержать любую блажь с моей стороны.

      – Мне два кусочка сахара, – сказал легионер, подойдя к столу.

      – А я пью несладкий.

      – С каких это пор?

      – С тех пор, как тебя не стало.

      – Но я ведь не умерла. Я все ещё жива.

      Два белых кубика с легким бульканьем нырнули под темно-коричневую поверхность. Чайная ложка задребезжала по стенкам.

      – Ты же знаешь об этом? – спросил легионер, мешая мне спокойно проводить чайную церемонию.

      Я не ответил.

      Я продолжал помешивать, помешивать, помешивать… Казалось, мне нравится гипнотизировать себя этим процессом.

      – Ответь мне, пожалуйста.

      В легионере вновь проснулся жалобный женский голосок. Он знал как правильного на меня надавить.

      – Давай лучше помолчим, – в свою очередь попросил я.

      – Но ты же хотел поговорить…

      Легионер