#НАХРЕНЁБЩЕСТВО. Григорий Аркатов

рявкнул я, врываясь в гостиную.

      – Здравствуй, Цезарь, идущий на смерть приветствует тебя!

      Вот теперь я был по-настоящему в шоке. Посреди моей гостиной гротескно рапортовал римский легионер.

      Я хотел было что-то сказать ему в ответ, но получилось лишь:

      – О…

      А потом я поспешил покинуть гостиную.

      – Что прикажите делать, хозяин? – спросил осторожно приблизившийся ко мне Сурен.

      Он, конечно же, понимал, что мне нужно немного отдышаться после такого вот сюрприза. Но и бездействовать он тоже не мог.

      – Я могу перегрызть этому человеку горло, а потом расчленить. Такое мясо потом удастся выгодно продать на базаре в отделе мясных деликатесов…

      Сделав ещё один жадный глоток воздуха, я посмотрел в блестящие оранжевые глаза дворецкого. Он явно был серьёзен. Он не шутил.

      – Мне бы сначала хотелось узнать кто он и чего хочет.

      С этой мыслью я направился обратно в гостиную. Легионер был по-прежнему там. Он никуда не делся и пребывал в неизменной позе боевого патриотизма.

      – Откуда вы и что вам нужно? – рявкнул я с порога.

      На этот раз мое намерение было куда более настойчиво и неотступно.

      – Даю, чтобы ты дал; делаю, чтобы ты сделал.

      – И что это значит?

      – Я – Бог из машины.

      – С каких пор?

      – Всегда.

      «Ну, вот и отлично», – подумал я.

      – Сурен!

      Дворецкий прибыл по моему зову в одну сотую долю мгновения.

      – Да, хозяин.

      – Делай с ним, что ты там хотел. Я умываю руки.

      Махнув рукой в сторону римского легионера, мое тело сделало шаг восвояси.

      – Хорошо, хозяин.

      Дворецкий был рад стараться. Но радоваться или улыбаться он не умел. Лицо и вся остальная физиология были заточены под совсем другое.

      – Все сделаю.

      Я уже ожидал услышать за спиной звериный рык и чавканье зубастых челюстей. Но вместо этого раздался истошный стон:

      – Сынок!

      Меня словно пробило молнией. Я медленно и с дрожью в коленях развернулся. Слишком уж мне был знаком этот голос и эта манера просить у меня особого внимания.

      Вновь оказавшись лицом к лицу с римским легионером, у не увидел в нем никаких внешних перемен. Он был все тем же самым человеком из незнакомого мне прошлого.

      – Что это значит? – спросил я, а сам сверлил взглядом то древнеримского бойца, то оскалившегося дворецкого.

      В каждом из них я видел того, кем каждого из них считал. Никакие отклонения не проявляли себя.

      Но тогда кто попытался напомнить мне о моей матери?

      Непонятно.

      Я медленно утекал из пространства в растерянность.

      – И даже когда рана зажила, шрам остается.

      Снова звучал вполне нормальный голос римского легионера, за что хотелось прибить или придушить.

      И вдруг сразу:

      – Сынок!

      Я видел, как мужской рот открывается и закрывается. Я видел, как шевелятся губы. Здесь нельзя было ошибиться.

      – Это уловка? – спросил я.

      – Нет, – ответил легионер и топнул ногой.

      – Тогда