Просто вспомни обо мне…. Юлия Лавряшина

вечных праздников. Хотя всем хотелось бы…

      – Ты меня тоже выбросишь.

      – Что?! – ужаснулась Даша и хлопнула его по руке. – Только посмей еще раз сказать такое!

      Но Данил с неожиданной для него рассудительностью пояснил:

      – Я ведь тебе не сын. Я видел передачу. Там одну девочку тоже взяли, а потом вернули.

      – Куда?

      Пытаясь припомнить, он широко растянул губы, и на искусанных морозом щеках проступили удлиненные скулы.

      – Я забыл, – измучившись, признался Данил.

      Вспоминать не было нужды, Даша и сама поняла, о чем идет речь. Но ей хотелось прощупать глубину его памяти, и она убедилась, что даже свежие впечатления могут осесть в тихом омуте, куда и соваться страшно.

      «Он – взрослый, видавший виды мужчина, – уже забыв, о чем они говорили, думала Даша, торопливо пересекая последний двор, отделявший их от дома. – Что стало бы со мной, если б на моих глазах погибли двое самых близких людей? Нет! Даже представлять не хочу… А ведь его, наверное, еще и контузило взрывом… Вдруг со временем ему станет еще хуже? Почему же я все тяну с лечением?»

      – Ты молчишь, – печально заметил Данил.

      – Что? – опомнилась она. – А, ты опять про детский дом?

      – Да, детский дом, – ничуть не обрадовавшись, подтвердил он.

      – Так туда отдают маленьких детей, а ты смотри какой! Выше меня. И сильнее в два раза… Тебя никто не посмеет тронуть. Ты можешь жить, как любой взрослый человек. Работать, дружить с кем-нибудь, путешествовать… если денег хватит. Ты и жениться можешь.

      Он резко и обиженно выкрикнул:

      – Нет!

      И с силой втянул студеный воздух.

      – Ты что делаешь? – испугалась Даша. – Так и легкие застудить недолго… Почему – нет? Ты не хочешь работать? Или жениться?

      – Я не хочу… всего этого.

      – Ну, не хочешь, и не надо, – пошла она на попятный, чтобы не расстраивать его.

      Даша еще не отказалась от мысли о близости, и тело само торопилось к дому. «Хорошо, что он понимает лишь половину, – воровски радовалась она. – А то посмеялся бы, пожалуй, над изголодавшейся бабой…»

      Давно приучив себя отгонять нежеланные мысли – сперва о Сережкином отце, позднее о собственном, которого они похоронили три года назад, потом о сестре, – Даша с тем же упорством загоняла в темный уголок совести и новые угрызения: «Это же все равно что совратить ребенка! Совсем невинного… Как ты можешь?!»

      Неловко оправдываясь: «Но на самом-то деле он же не мальчик… Уж насмотрелся на своем веку!» – Она сама себе была противна и рассерженно думала, что, наверное, именно так и рассуждают похотливые соблазнители, которые отлично понимают, насколько же непорядочно будет обидеть именно эту женщину, но что поделаешь, если желание просто выворачивает наизнанку?!

      «Если б он был здоров, в этом не нашлось бы ничего запретного… Но тогда я ни за что так не завелась бы». Даша с третьего раза наконец попала ключом в замочную скважину и открыла дорогу к грехопадению. Без опасений шагнув первым, Данил спросил уже из темноты:

      – А можно, я сначала попью «Пепси»?

      Вся так и сжавшись