Коточелы. Виктория Риквир

особого голубого оттенка, так характерного для ранней осени. В саду было еще много цветов – пышными яркими шапками цвели георгины, тут и там аккуратными шариками кучерявились хризантемы, и несколько поздних роз горделиво раскинули свои нежные крупные бутоны. Прогулка как всегда немного успокоила Франческу. Свернув с центральной аллеи, она решительным шагом направилась в сторону правого крыла. Раньше Чесси никогда бы не решилась побеспокоить Саиса в его мастерской, но она не игрушка, она имеет право все знать!

      Чесси подошла к массивной деревянной двери, ведущей в мастерскую. У входа, как всегда, сидел Аби. Это был взрослый юноша, лет двадцати, который был личным помощником и учеником Саиса.

      – Привет, Аби, – поздоровалась Чесси.

      – И тебе, привет, госпожа Франческа, – когда рядом не было посторонних, Аби допускал некоторую фамильярность в обращении с Чесси, впрочем, вполне добродушную.

      – Я к Мастеру. Скажешь ему, что я хочу поговорить?

      Аби беспокойно закрутился на стуле и отложил в сторону свиток папируса, который изучал до того, как Чесси с ним заговорила.

      – Прости, но он просил его не беспокоить, – видно было, что Аби, действительно жаль, что он не может помочь.

      – Мой мальчик, для этой дамы у меня всегда найдется время, – в неожиданно раскрывшейся двери стоял Саис, и лучился благодушием, – Пойдем, моя дорогая. Я в общем-то и сам хотел к тебе зайти.

      Чесси впервые попала в такое странное место. Все называли его «мастерская», и, наверное, она ожидала увидеть мольберты и полотна, забрызганные краской стены и пол, но никак не огромную комнату, от пола до потолка заставленную шкафами с книгами. По центру комнаты стоял огромных размеров стол, уставленный склянками, пробирками и колбами разных размеров. В ящиках, стоящих вокруг стола, была куча разнокалиберного хлама. Из одного из них торчала ржавая вилка, сломанная кукла и горлышко красивой вазы. В другом, содрогнувшись, Чесси увидела сморщенную крокодиловую лапу. На столе стояла игрушка – пушистый кролик.

      По непонятным ей самой причинам, кожа Франчески покрылась мурашками, уши горели, а руки стали холодными, как лед, хотя в комнате было очень тепло.

      – Ох, ты дрожишь? Прости, я тут заработался, выпустил немного лишней энергии, тестирую последний образец, – Саис сделал легкий взмах рукой, и Чесси тут же стало лучше.

      – Ну вот, теперь порядок, садись, моя милая, – Саис придвинул ей непонятно откуда взявшийся стул, а сам, отдуваясь, водрузился в объёмное бордовое кресло, стоящее у стола.

      – Я, наверное, догадываюсь, о чем ты хотела со мной поговорить. Эти газетчики, им бы лишь настроение человеку с утра испортить… Не переживай, вчера ты вела себя просто замечательно. Умница, такая живая и непосредственная, не то, что эти надутые куклы. Мне Ода, вообще, все уши прожужжала во время танца, какая ты прелесть.

      Чесси живо представила себе добродушную большую Оду, вальсирующую с не менее большим