Талахая. Айд Мус

сказав: «Мне нужно оставить частицу себя в этих прекрасных местах». Я решил остаться на дороге. Поскольку море было неподалеку, и близился рассвет, мне на ум пришла идея встретить его на берегу. Мы оба вышли на повороте, чтобы не смущать девчонок. Хоть они и настаивали на том, чтобы мы прокатились с ними еще, мы все же ушли.

      Талахая пошел за мной. Я его не боялся, да и вообще, мне всегда казалось, что на дороге редко можно встретить кого-то опасного. Люди с большими рюкзаками за спинами, встречавшиеся на моем пути, оказывались теми, кому я без труда мог довериться. Однажды я встретил молодую пару. Мы были незнакомы, но когда увидели, что за нашими спинами висят и наши жилища и наша пища, мы подобно старым знакомым поздоровались и побеседовали. Мне казалось, что мы представители некоего братства, не провозглашенного и не признанного братства бродяг. В моих скитаниях мне встречались абсолютно незнакомые люди, которые брали меня с собой в горы, а когда мне становилось холодно в сырых гротах, любезно давали мне свою запасную одежду. Порой, мне даже расставаться с ними было тяжело.

      Иногда, разговаривая со мной, Талахая просто замолкал посреди фразы и больше не произносил ни слова. Но даже обрывки его фраз проливали истину. Таким образом, он однажды пришел к внезапному выводу, сказав что-то вроде: «Люди, сбивающиеся в стаи, становятся животными». Но я на это ответил, что люди и без того животные.

      В темноте я разбил палатку и развел костер у самого берега моря. Близился рассвет, и звездное покрывало уже покидало горизонт, сменяясь розоватым свечением. Поскольку Талахая шел «налегке», а точнее у него с собой не было ничего кроме небольшого пакета, в котором он хранил какие-то документы, я поделился с ним своими припасами. Я открыл консервы, которые назывались «Гречка с сарделькой», разогрел воды для чая и мы начали завтракать. Сидя на берегу моря, мы молча вкушали скромные плоды моего рюкзака и любовались восходом. Возможно, в словах это не кажется настолько прекрасным и вдохновляющим. Но когда меня обуяла свежая морская прохлада, а восход солнца озарил для меня горизонт, я ощутил неподдельное великолепие.

      – И все-таки жизнь прекрасна – заявил я.

      Талахая промолчал, продолжив, есть гречку. Но спустя несколько минут он рассмеялся. Сперва, я не понял в чем дело, но позже, в мой большой нос вторглись ароматы канализационных глубин и я вдруг понял, что мы остановились неподалеку от места, где сливали канализацию.

      – Это вообще законно?! – возмутился я. Несмотря на вонь, Талахая продолжил завтракать.

      – Романтика. – Чавкая, сказал он, глядя на восходящее солнце. – Дерьмовая правда.

      Он усмехнулся над собственными словами, вычистил банку хлебом и положил ее в пакет, а затем спросил меня: «Чего бы тебе сейчас хотелось?»

      – Уйти отсюда – ответил я, собирая палатку. – А тебе?

      Вздыхая, он с неподдельной тоской заявил: «Чтобы моя Мария сейчас была рядом со мной».

      – Здесь?! – Удивился я. – На пляже где сливают канализацию?

      – Место,