Элемент 68. Александр Дергунов

ощупав Алексея поцелуем, она сказала, что зубная щетка с ней в сумочке, – то воспоминание о той ночи ведь не было бы изменой. И поэтому сегодняшний визит к Анастасии тоже можно рассматривать лишь как воспоминание. Воспоминание о неслучившемся, незакрытый гештальт. Ночь с Анастасией даже следует считать необходимой терапией – ведь гештальт, он как перелом – закрытый гораздо безопаснее открытого.

      Здравые рассуждения не помогали – ехать в гости расхотелось, образ рассыпался, и опять включился в работу мозг, стало очевидным, что за три года практичная и красивая Анастасия нашла себе кого-нибудь годного.

      Тут же вспомнилось, что целовались они единственный раз на квартире друга – в дорогом генеральском доме. Квартиру в тот раз Алексей выдал за свою, но не из корысти, а по просьбе хозяина жилища – друга детства. Друг детства страдал комплексом перспективного жениха и проверял чувства возлюбленных, представляясь полным бессребреником. В тот вечер друг как раз пригласил, якобы к Алексею, свою новую подружку, и Алексей даже не помнил, пришла ли та. Лучший студент курса был поглощен неожиданным приливом чувств, вспыхнувших в груди первой красавицы факультета. Хорошая могла бы получиться пара.

      Выпивая после в общаге с Багратом и Чистяковым, Алексей с хохотом фантазировал, как взбесилась бы Анастасия после свадьбы, узнав про обман с квартирой.

      – Ты обманул лучшие чувства честной девушки, – изображал Анастасию Баграт, заламывая руки и выдвинув из-под полы халата волосатую ногу на середину комнаты.

      – Перестаньте, – морщился Чистяков, – это непорядочно.

      – Мерзавец, ты достоин самой страшной смерти, – продолжал дурачиться Баграт. – Совет города предлагает тебе выбрать между чашей яда и каторжными работами по вычерчиванию деталей вертолетного двигателя на восьми листах формата «А ноль».

      – Я выбираю яд, – голосом Сократа из одноименного фильма отвечал Алексей.

      – Так умри же, – Баграт протягивал Алексею пиалу с неразведенным спиртом.

      Воспоминание об обожженном спиртом горле окончательно вернуло Алексея на землю, он завел автомобиль и двинулся по Ленинградскому проспекту к некогда отдаленному, а ныне престижному району Строгино, чтобы выскочить на МКАД недалеко от истоков Рижской трассы, по развороту «бабочка», не оборудованному еще стационарным постом ГАИ.

      Через пару часов уже ввалился в комнату, где в ожидании прикорнула Ольга – вся такая теплая, уютная, любимая, что Алексею стало очевидным, что про Анастасию он думал несерьезно. Да что там несерьезно – просто никогда, ни про кого, кроме Ольги, не думал.

      В комнате догорал камин, на проигрывателе крутилась виниловая пластинка – древний механизм забывал возвращать иглу на место, у окна стоял мольберт с холстом, иссеченным серой безнадежностью дождя.

      – Ты меня не слушаешь! – возмутился Алексей и захлопнул том Большой Советской Энциклопедии.

      – Искусство