Ищу квартиру на Арбате. Ольга Фарбер

ею при звуке бьющегося стекла.

      – Я не знаю, где мой отец, что с ним, почему он оставил нас с мамой и не помню, где я жила до расставания родителей. Ищу этот дом. Ищу квартиру на Арбате и не могу найти.

      – У Вас есть родные?

      – Конечно, бабушка и мама.

      – Бабушка Вам ближе, чем мама?

      – Да! Откуда Вы знаете?

      – Вы сами только что это сказали. Может быть, Вам спросить у них?

      Катя изумленно посмотрела на психолога. Разумеется, это было самое простое решение, но оно даже не приходило ей в голову. Она не ответила – не знала, как объяснить ему, а главное, самой себе, что мать давно стала для нее чужим человеком. Когда? Это воспоминание тоже терялось в глубинах памяти. Когда-то очень давно, в детстве.

      – Я уверен, Вы найдете разгадку, – убежденно сказал Лабковский. – Слушайте свою интуицию, она приведет Вас к ней. Доверяйте своим чувствам, ощущениям. Бывает достаточно одного элемента – звука, жеста, изображения, чтобы активировать нашу память и понять прошлое.

      Потом Катя не раз посещала Лабковского. Она жалела, что не может привести к нему мать, которая с возмущением и наотрез отказалась от услуг «психиатра».

      Разговоры с психологом очень помогали Кате, после них она как бы примерялась со своим детством. В памяти всплывали картинки, разговоры и чаще всего разговор с бабушкой.

      – Бабуль, почему я здесь? Где мама? Папа?

      – Не волнуйся, все хорошо. Ты немножко приболела, и мама привезла тебя ко мне.

      – Когда я поеду домой?

      – Катенька, погости уж у бабушки, пожалуйста! Я вот тебе сырники приготовила.

      – А когда мама придет?

      – Она в санаторий поехала. На пару недель, а если понравится, так и на месяц.

      – Значит папа придет!

      – Пока ты болела, папа уехал.

      – Куда?

      – В командировку.

      – А когда он вернется?

      – Не знаю…

      Та маленькая Катя легла в постель, отвернулась к стене и с головой накрылась одеялом.

      – А как же сырники?

      – Не хочу сырников! И вообще есть не буду, пока меня не заберут домой.

      – Значит, умрешь с голоду?

      – Так долго не заберут? – Катя рывком снова села на кровати.

      – Долго. Ты теперь живешь со мной, и точка! – неожиданно резко сказала Анна Ионовна и поспешно прикрыла дверь в комнату, словно испугавшись саму себя: так с внучкой она еще не разговаривала.

      К вечеру они с бабушкой помирились и сидели на диване, тесно прижавшись друг к другу, укрытые пледом. Перелистывали тяжелый альбом со старыми фотографиями. Катя гладила его бархатную обложку, похожую на бока плюшевых медведей, которые тоже почему-то переехали в Брюсов переулок вместе с ней, как будто и они заболели.

      – А почему на фотографиях все коричневые?

      – Раньше такие делали. Ах, как быстро жизнь прошла…

      – Что ты, бабуль, ты у меня самая молодая. Меня даже подруга Лилька спросила: «Это твоя мама?» Не поверила, что бабушка. А потом говорит: «Красивая!