Матушкин день, или В поисках утраченного прошлого. Станислав Ефимович Кушарский

на этот рисунок. Ярко-желтое пятно на сером фоне. Первый раз, когда Максим рисовал желтым…

      Вообще, это был поразительный день. Максим не кричал, не плакал, не убегал, как бывало до этого. Сидел и рисовал, пока Оксана пыталась рассказать ему сказку про трех медведей, раскладывала игрушки, включала на телефоне тихую музыку.

      Играть в игрушки Максиму было неинтересно. На музыку он вообще не обратил внимания. Всё то время, пока девушка была у них, он рисовал. Причем при этом постоянно смотрел даже не на бумагу, а на неё. Словно художник, который пишет с натуры.

      Закончив рисунок, он отложил его в сторону. И нарисовал точно такой же. Желтое пятно на сером фоне.

      Его Оксана забрала с собой. Максим сам отдал его ей.

      − Я, конечно, ещё не доктор, − смущенно сказала она на прощание Сергею. − Но это не аутизм! Они так себя никогда не ведут. Они могут сложить игрушки в линию или башенку. Не могут ни на чем сосредоточиться. Да, и ходят они совсем плохо! И свои рисунки первому встречному не дарят. Вам надо доктора получше…

      Тот весенний денек 2015 года Сергей запомнил навсегда. Максим как-то сразу очень изменился. Можно сказать, вылечился. Не совсем полностью, конечно, но…

      Он уже не кричал, не бился в истерике, когда с ним пытались говорить незнакомые люди. Только закрывал руками глаза. Наконец обратил внимание на книжки, которые прежде с негодованием сбрасывал со стола. И даже стал играть со сверстником!

      Правда, только с одним. Мальчика звали Даня, его приводила в Таврический сад бабушка. Она была совсем ненамного старше Сергея, поэтому считала, что Максим − его внук.