Те, кого приручали. Светлана Петровна Морозова

– в детские дома.

      Иконы заставляли отдавать. Ходили по избам, отнимали, несли в костерище, устроенное на поляне перед церковью.

      Ольга Павловна встретила безбожников воинственно:

      − Как это – Бога нет! Есть он! Как же без икон-то?! Не отдам! Супостаты, антихристы! Каково можно без Бога-то жить?! Не отдам иконы! Кудай-то вы их тащите! – палить? Не да-ам!!!

      И она схватила, спасая, первую попавшуюся под руку икону с божницы «Умягчение злых сердец – Семистрельную», прижала к груди, не отдала. Эта икона одна осталась у них, да кресты нательные с образками.

      Собравшаяся возле церкви толпа смотрела на действия комсомольских активистов молчаливо и осуждающе-хмуро. Взобравшись на крышу церкви, парни с помощью молотов, ломов и канатов свалили с колокольни колокол. Он жалобно звякнул и, глухо застонав, тяжело гремя, покатился по крыше церкви под длинный многоголосый стон толпы. Людской стон умолк внезапно, когда колокол ударился оземь. В наступившей тяжкой тишине гул колокола тоскливо затих, протяжно замирая, и, ослабев, успокоился внутри его.

      Ванька Брагин – активист комсомольский, здоровенный бугай и куражистый забияка, полез на крышу церкви, обвязал канатом купол с крестом и спустился вниз. Запряженный конь стоял, пока Ванька привязывал канат к телеге. Ванька крепко стеганул коня и по-молодецки гикнул-свистнул. Конь рванул, и купол, медленно, словно противясь, стал нехотя падать с крыши. Затрещал, разрывая обшивку-облицовку, покатился и рухнул вниз, зияя внутренностями расколотых ощеренных ребер, словно в зубном оскале. Крест отломился, и его торопливо куда-то уволокли. У церкви разбили окна, расколошматили в щепки, злобно изрубив топорами все роскошное, с любовью изготовленное мастерами кружевное узорочье дверей, иконы. И скоро церковь была превращена пакостниками в отхожее место. Настенные росписи глумливо разукрасились похабными надписями и непристойными рисунками. Сваленный церковный купол превратили в помойку.

      И никогда уже больше не доносился с разрушенной колокольни звон Благовеста, созывающего народ в единый собор восхвалять Господа за мирную жизнь в светлые праздники.

      Собравшиеся группой комсомольцы изредка с барабаном и песней шагали по улицам и на сколоченной трибуне в центре села выступали со своими агитками о том, что скоро наступит новое время, где будет полная свобода, равенство, братство. Будет одна коммуна. Жить будут в больших домах – общежитиях, и все будут друг другу товарищ и брат. Все будет общее. И – никакой семьи! И дети – общие! А воcпитывать их будут в специальных детских домах.

      − Антихристы и есть антихристы! Рази-ж можно так вот изгадить все? Што тепереча будет-то?! О-ох, не к добру! Не простит Господь такого изуверства и глумления! – все не могла успокоиться Ольга Павловна.

      Душа и сердце ее изболелись от страшного предчувствия, что все прахом пошло. К власти пришел Антихрист! Не замолить, ох, не замолить грехов-то, тепереча жди адской жизни! Как же это позволено