Двойная идентичность. Лейла Эдуардовна Киселева

полную грудь воздуха, а выпускал его вместе со словом «красота». Несколько раз он проделывает этот маневр, но то ли потому что выходило это неестественно или пародийно, после нескольких взглядов, пойманных на себе, он перестал экспериментировать.

      В квартире был полный минимализм, и обитал наш Павел Константинович только в одной из комнат, в другую он выходил лишь для того, чтобы посмотреть на противоположную сторону улицы, малая комната была пуста. В большой комнате, которая выходила на южную сторону, стояли: раскладной диван, стол возле окна (эта привычка ставить стол правильно осталась у него ещё со студенчества), книжный шкаф, тумба с телевизором, комод, кресло и два стула. Стула было именно два, потому что Павлу, так старательно желавшему быть одному, не менее старательно препятствовали. Препятствие это звали Эрнест Андреевич – странное имя для русского человека, но родителей не судят.

      Эрнест Андреевич Козлов (фамилию он свою ненавидел) был единственным другом Павла, хотя последний считал его лишь приятелем – как говорится, личное дело каждого, кого и кем считать. Приятель Павла был человеком очень сердобольным, ему постоянно казалось, что именно на него возложена какая-то миссия, какая именно, не уточнялось, но то, что миссия была, это факт. Дружба этих двух людей основывалась скорее на взаимном дополнении друг друга. Она была из серии о двух противоположностях, которым ну просто суждено, Павел это понимал и смирился. Эрнест был человеком из другого мира, мира любви, развлечений, молодых девушек и старого вина. Поэтому, когда приходил Эрнест, Павел даже выключал телевизор, так как новости из первых уст были значительно интереснее и слушать их было необходимо, телевизор не обидится, а Эрнест обижался очень быстро. В гостях у своего знакомого Белов был один-единственный раз, единственный и последний. Это было много лет назад, ещё на втором курсе университета. В жилище сокурсника Белова смутило всё, начиная от творческого беспорядка и заканчивая беспорядочным количеством творческих людей. Он выскочил за дверь в ту же минуту, в какую зашёл. С тех пор только Козлов приходил в гости к своему другу. По такому скорбному случаю (для Павла это была настоящая трагедия – привести кого-то в дом) были куплены: тапочки, стул, чашка, ложка и тарелка. Это всё он торжественно презентовал приятелю в надежде, что только так его вещи не будут тронуты. Эрнест был человеком очень тактичным, в людях он любил больше их особенности, по сути, он любил особенных людей, во всех смыслах этого слова. Поэтому он с радостью принял свой презент, сказав «премного благодарен». И так уже много лет сидел на презентованном, пил и перекусывал из того же, тапки ему раз в год меняли. Эрнест уже больше недели не заходил к другу, не то чтобы Павел скучал, он как никто умел наслаждаться одиночеством, просто, как любому человеку, ему нужно было хоть какое-то общение, даже не общение, а просто монолог, он уже привык к пламенным речам Козлова, ему хорошо думалось под них, а иногда и спалось. Он любил сидеть в углу дивана,