С тобой. Валя Шопорова

на полку. – Может быть, расскажешь уже, что случилось? Меня твоё молчание пугает.

      – Леон пришёл в себя, – ответил Дориан, продолжая стоять спиной к другу и стеклянным взглядом смотря в стену.

      – Так это же здорово! Вот видишь, я же говорил, что всё будет хорошо! Чего же у тебя тогда вид такой, будто ты смерти в глаза заглянул?

      Дориан шумно втянул воздух, прикусил губу. Да, в самом деле, всё было хорошо, Леон был жив, он очнулся, и это главное. Но Дориан не мог нормально радоваться этому, он чувствовал себя так, будто наконец-то получил в руки самый долгожданный подарок, а в коробке оказалось что-то не то. Самое страшное «не то» – близнец смотрел на него, как на совершенно чужого человека.

      – Да, здорово, – негромко ответил Дориан, опустив глаза.

      – А мина почему такая кислая? Рассказывай уже всё. Или мне из тебя надо по слову клешнями вытягивать?

      Дориан опустил голову ещё сильнее, отчего позвонки на шее пиками проступили под кожей, как-то весь сжался.

      – Леон меня не помнит. У него… амнезия.

      Эван также опустил голову и закусил губу. И его тоже омрачило известие о беспамятстве Леона, но он понимал, что должен не показывать об этом вида. Потому что Дориан мог быть невероятно сильным в чём угодно, в любых самых сложных обстоятельствах, но только не в том, что касалось старшего. А значит, ему нужны были поддержка и уверенность от тех, кто был рядом.

      – Это, конечно, печальная новость, но не самая старшая, – произнёс Эван и похлопал друга по плечу. – Ты же смог вернуться к нормальной жизни, а значит, и Леон сможет. Ты только не раскисай, мы с вами.

      Слова Прежана звучали ободряюще, но они заставили задуматься. За доли секунд перед глазами Дориана пронеслось всё то, что Леон некогда сделал для него, все те восемь месяцев безотчётной самоотверженности и нечеловеческих усилий, которые проявил в то время старший. От этого по коже пробежал холодок, и заранее опустились руки.

      «А что, если я не справлюсь?», – подумал Дориан.

      Но он тут же отогнал эти мысли, запрещая себе даже допускать подобное, стиснул в отчаянной уверенности зубы и сжал кулаки.

      «Я смогу. Сделаю всё возможное и невозможное, но справлюсь. Больше я не струшу. Больше я не имею права быть слабым».

      Глава 12

      Мы близнецы, мы все делим пополам. То что его – мое, а то что мое – тоже мое.

      Двадцатый век©

      «Кома прошла в лёгкую и не отразилась на психических функциях» – примерно так звучали слова врачей, если переводить их на нормальный человеческий язык.

      Леону действительно повезло, после достаточно продолжительной глубокой комы он даже не обзавёлся проблемами с речью, которые характерны для данной ситуации, его сознание было ясным, а снижения уровня мышления не отмечалось.

      Вкупе с остальными повреждениями черепно-мозговая травма Леона настораживала эскулапов, но если рассматривать её отдельно, то она была не столь тяжёлой и опасной, какая была