Туман над Токио. Лариса Аш

его разочарование – жена «отбирала» у него половину завещанного состояния, одну вторую шанса на успех. Сорри, любимый!

      Режиссёр Сато-сан попрощался, но низы не трогались с места, пока верхи не наговорились и не покинули репетиционный зал. Марка и Джонни как ветром сдуло, и Татьяна куда-то пропала. Уф-ф, я поспешила к метро, купив наконец бутерброд и жуя его по дороге.

      Группки действующих лиц шли тем же путём, что и я, но никто из них не делал мне знака присоединиться к их стае, будто я была незнакомкой. От здания, где находился репетиционный зал, отъезжали «мерседесы». За тонированными стёклами прятались верхи.

      Поужинала я в забегаловке возле отеля. Надо было экономить свои «преподавательские», поскольку гарантии выплатят только через три месяца, по окончании гастрольных показов. «Невероятно! – кипятилась во мне демократия. – В Европе актёры устроили бы забастовку!» Затем позвонила маме, делясь с ней подробностями дня первого. Гематома на её голени так и не заживала, и чувствовала она себя неважно, объясняя это ежедневным приёмом препаратов, разжижающих кровь. С пылу, с театрального жару меня бросило в холодный пот – мама призналась, что самовольно прекратила приём лекарств. Пришлось долго отчитывать её за «самоволку» и убеждать не принимать решений без консультации у кардиолога.

      Мне было тревожно. Но надежда, сама страдающая звёздной болезнью, шептала: «Всё будет окей».

      Глава 6

      Кажется, день выдался солнечным. Окна моего номера выходили на стену высотного здания, стоявшего почти впритык к отелю. Так что все краски неба и солнечные лучи были замурованы в бетон. Но дождь кончился.

      Я встала в пять утра, чтобы «раскачаться», посмотреть новости CNN и привести себя в порядок. Затем мне предстоял долгий путь на окраину Токио, в репетиционный зал. Впервые одна, без группы поддержки, я готовилась разгадать чайнворд токийского метро и не пасть на перроне в неравном бою с иероглифами, обозначавшими стыковки линий, направлений и названия станций. У меня учащалось дыхание, когда я думала, что не успею подняться из подземки на белый свет без пятнадцати девять.

      Покинув отель, я удостоверилась, что день и вправду солнечный. До метро было двенадцать минут ходьбы. Я, как водолаз перед погружением в бездну, дышала полной грудью. На узкой улочке, ведущей к скверу с видом на Токийскую башню, владычество гостиничного кондиционера завершалось триумфом O₂.

      В сквере кристальные капли росы на листьях азалий покачивались, а солнце заливало золотом мрачные костюмы служащих, спешащих каждый к своему бизнесу. Слышались трели соловья, а когда он замолкал, то кукушка на свой манер куковала соло о неумолимости времени.

      Я почтительно разглядывала Токийскую башню, копию Эйфелевой, только всю в красном. Жаль, что было много прохожих. А то я бы крикнула ей: «Congratulations! Вы с госпожой Эйфель – на удивление сладкая парочка!» С участившимся дыханием спустилась в метро. На перроне ждал поезда Марк. Не своя от радости я бросилась к нему с объятиями и тут же сделала признание в панической боязни токийской