Грехи & погрешности. Алексей Владимирович Баев

кровать пустовала. Я почувствовал, как сжалось сердце. В голове зашумело – скакнуло давление.

      – Андрюша, вы слушаете? Аллё! Андрей Ильич! – надрывалась тем временем трубка.

      – Да! – нервно крикнул я, чувствуя, что впадаю в истерику. – Алевтина Петровна, Лисицын пропал! Надо срочно…

      Но меня перебили:

      – Всё нормально, Андрюшенька, у меня ваш Лисицын. Не беспокойтесь. Я его сейчас чайком напою и к вам провожу. Аллё! Андрей Ильич, вы…

      Но я уже летел вниз, перескакивая через две ступеньки.

      Картина, которую я увидел в приёмном, заставила меня опереться спиной о стену. Чтоб не упасть. Мой пациент, как ни в чём не бывало, сидел на табурете и, ловко орудуя шилом, толстой иглой с суровой нитью, служащими для прошивки документов, чинил стоптанный мужской полуботинок. Рядышком суетилась Алевтина Петровна – баба Аля, наша старейшая медсестра. Заваривала в стаканах чай и выкладывала в мисочку знаменитые на всю больницу пироги и плюшки собственного приготовления. Увидев меня, Лисицын робко улыбнулся, мгновенно покраснел, опустил взгляд на башмак и продолжил работу. Баба ж Аля обрадовалась мне словно родному сыну.

      – Андрюшенька, дорогой мой, берите стул, подсаживайтесь, будем чайком баловаться. Вы ведь пирожки с яблоками любите?

      – Да, люблю, – кивнул я, – но позвольте, Алевтина Петровна…

      – Сейчас я всё вам, Андрюша, объясню, – вновь улыбнулась баба Аля. – Тут Игорь Иваныч заходил, жаловался, что подошва оторвалась, так Гошенька взялся ему ботинки починить. Ах, какой мальчик, золотые руки! Смотрите, как работает. Прям, любо-дорого.

      – Георгий? – обратился я к пациенту.

      – Всё нормально, доктор, – не подымая глаз, полушёпотом отозвался Лисицын, – не волнуйтесь за меня. Простите, что без спроса от вас ушмыгнул. Уж больно лежать устал – спина затекла. Надо было, конечно, вам сказать…

      – Да уж надо было, – вздохнул я, подвинул стул к столу, уселся и взял аппетитно благоухающий сдобой пирожок. – Лежать он устал… Спина у него затекла… Что мне теперь с тобой делать-то, а? Пороть, вроде, поздно…

      Со скрипом открылась дверь. В покой ворвался ураган – я аж спиной почувствовал поток бешеной энергии. Так у нас в больнице появлялся только нейрохирург.

      – А, Андрюха! – прогремел знакомый голос. Я не ошибся. – Хорошо, что заскочил. Баба Аля у нас нынче за буфетчицу. Не пробовал её стряпню? Рекомендую – пальцы отъешь! Гоша, как там мой башмак?

      – Починил, Игорь Иваныч, – Лисицын протянул ботинок хирургу.

      Покрутив его в руках, Игорь Иванович бросил туфлю на пол, скинул тапок, примерил.

      – Молодец, хорошая работа. Сапожником до армии работал?

      – Сапожником, – кивнул Лисицын. И зачем-то добавил: – ноги всегда должны быть в тепле.

      – Особенно летом, – рассмеялся хирург, после чего обратился ко мне: – Сам видишь, Андрей, у тебя ему делать больше нечего. Недельку поваляется