Нефела, Облачная страна. Владимир Михайлович Горбачев

не входила ни в какую группу, не поддавалась статистике, она была отдельно, совсем особенная.

      – Я тебя вылечу, – глухо произнес он.

      – Как?

      – Так же, как научил Грома говорить. А сейчас учу держать предметы и лазить по вертикальной лестнице. С помощью моей плазмы.

      – А разве… разве это возможно? Скелет? Сердце?

      – Все возможно.

      – А лицо? Грудь? Фигура?

      – Все, – повторил он. – Но…

      – Что, милый?

      – Ты изменишься. Гром тоже не остался такой, как был. Я не знаю…

      Она поняла.

      – Не знаешь, будешь ли меня узнавать? Будешь ли любить? Мне кажется – да. Мне кажется, это не зависит от формы носа. Ведь я останусь твоей Мартой. И я буду любить тебя по-прежнему – о, как я буду тебя любить!

      В ее глазах все ярче горел огонь надежды. Она вновь заговорила.

      – Я знаю, ты меня любишь и такой. Но я буду красивей, гораздо красивей! И сильнее. Я всегда мечтала стать сильной. И я смогу улететь отсюда. Мы сможем путешествовать. Неужели это возможно?

      – Все возможно, – повторил он.

      Несколько дней ушло на анализы и составление программы. Спустя неделю Марте была введена первая порция плазмы.

      Они никому не говорили о своих планах. Но у мыслей есть свои пути; иногда они передаются другим без всяких волн и проводов. Спустя две недели после того, как началась перестройка организма Марты, вечером, в купол доктора позвонили. Лицо, возникшее на экране, показалось Вакано смутно знакомым – это был один из жителей поселка, тщедушный и кособокий коротышка, кажется, китаец. Имени его доктор не знал.

      – Добрый вечер, доктор, – сказал посетитель. – Я Чжан Ванли. Можно войти? У меня к вам серьезный разговор, который неудобно вести по телефону.

      Первое, что подумал Вакано – что его в очередной раз хотят привлечь в одну из местных церквей. Или попросят участвовать в новой постановке поселкового театра. Какое еще «серьезное дело» может быть к нему у Чжана Ванли? Он открыл, досадуя на задержку и надеясь быстро с ней покончить.

      Однако разговор с мастером по обслуживанию аппаратуры рудника (такую работу Чжан выполнял в поселке) затянулся. Затянулся настолько, что Вакано пришлось вернуться в лабораторию и перевести работу аппаратов по обогащению плазмы в автоматический режим, а потом позвонить Марте и сказать, что он немного задержится.

      Началось с того, что Чжан осторожно спросил, правда ли то, что он слышал: что доктор Вакано проводит работы, которые позволяют полностью перестроить живой организм и наделить его новыми свойствами? Петр ответил, что сведения правдивы, однако методика не до конца отработана.

      – Но ведь ваш пес, – сказал Чжан и скосил глаза на Грома, – ведь он, как я слышал, говорит?

      – Да, говорит, – отвечал Вакано.

      – И рассуждает? Он разумен?

      – Да, я считаю, что Гром разумен. Но к чему эти вопросы? Вы кинолог? Или защитник животных?

      – Нет, доктор, вы меня неправильно поняли, – сказал Чжан Ванли. –