Палитра его пороков. Анна Веммер

сделать, совсем времени нет.

      – Не вопрос. Через полчаса буду, держитесь там.

      Марина – хорошая подруга. Ее прямота и напор порой пугают, но на самом деле я хотела бы быть такой, как она. С готовностью бросаться в самое пекло, щелкать проблемы, как орешки.

      Наконец привозят Элю. Через стекло я смотрю, как у нее берут кровь и подключают к каким-то аппаратам, как в кино. Зажим на пальчике считывает пульс, на мониторе давление. Сразу две медсестры суетятся вокруг нее, поправляют подушку, отвлекают, подключают капельницу. Потом ее осматривает врач, и даже немного веселит. Элька, моя маленькая уставшая девочка, слабо, но улыбается. Выходя из палаты, врач говорит:

      – Недолго поболтайте, потом пусть поспит. Я пока не вижу угрозы для жизни, но инфекция сильная. Будем лечить. Весь вопрос в антибиотиках, ко многим у современных инфекций есть резистентность. Вечером зайдите ко мне, обсудим результаты.

      – Хорошо. Спасибо!

      У меня словно камень с души свалился. "Не вижу угрозы для жизни", – в голове крутится фраза, как у заевшего магнитофона.

      – Привет, – улыбаюсь племяшке. – Как дела?

      – Жарко.

      Медсестра сидит в кресле рядом, следит, чтобы Элька не трогала катетер.

      – А где мы? – спрашивает она.

      – В другой больничке. Теперь будем здесь лечиться, у хорошего врача. Не капризничай и делай то, что скажет доктор.

      – А ты не уйдешь?

      – Мне здесь нельзя сидеть, это палата со строгими правилами. Я буду вон там, в коридорчике, а скоро придет тетя Марина и тоже с тобой посидит, пока я съезжу домой, чтобы покушать и переодеться.

      "И собрать вещи". Но это я не говорю. Что я вообще ей скажу, как объясню, что придется пожить в другом месте? Или Серебров запретит… но я не представляю себе разлуки с Элькой. Может, он хочет меня видеть лишь пока она лежит в больнице?

      Снова начинает болеть голова. Вопросов больше, чем ответов.

      – А где зайчик?

      – Зайчику тоже сюда нельзя. Потом, когда тебе будет лучше, я принесу.

      – Не переживай, у нас есть мультики, – подает голос медсестра.

      Что ж, пожалуй, здесь за Элю можно не волноваться хотя бы в плане ухода. Даже страшно представить, сколько стоит такое медицинское сопровождение.

      – Отдыхай, радость моя. И думай о тортике, который мы с тобой съедим, когда вернемся домой.

      Вот как отличить больного ребенка от здорового: его совершенно не радует предвкушение тортика.

      Когда я выхожу, рядом появляется водитель:

      – Евгения Михайловна, вы готовы ехать? Сергей Васильевич велел отвезти вас собрать вещи.

      – Мне нужно дождаться подругу. Я не могу оставить ребенка.

      Я думаю, что водитель будет спорить, но он просто кивает и садится на скамейку, утыкаясь в телефон. Мы ждем Марину еще минут десять, а потом раздается звонок – на ресепшене ее не пускают. Приходится провести ее лично, с клятвенным обещанием, что она лишь посидит в коридоре.

      – Вам нужно будет вписать ее с паспортными данными в договор с клиникой, – говорит администратор.

      Я не решаюсь напомнить, что у меня и договора-то никакого нет. Потом разберусь.

      Марина