Палитра его пороков. Анна Веммер

на ее лице отражается удивление. – Женя, во что ты влезла? Что за заказ такой странный?

      – Просто постеры. Ничего особенного.

      – Ничего?!

      Она достает еще один эскиз, и еще.

      – Это ничего? Женя, что он от тебя хочет и что заказывает?

      – Только рисунки!

      – Но… это же ты! На рисунка – ты. А это он, да? Женя!

      – Марин, – я закрываю глаза, – он просто заказывает рисунки и хорошо платит.

      – Сейчас – да. А что будет потом?

      – Не знаю! – Я стараюсь говорить тише. – Я не знаю, Марина, но что мне делать? Он платит по пятнадцать, по пятьдесят тысяч за рисунок! Так хоть немного получается отложить. Курсовых все меньше и меньше, сейчас вообще раз-два и обчелся, программа меняется и я скоро вообще не смогу делать проекты на "отлично", в парке работа сезонная, с ребенком никуда не берут, потому что она постоянно болеет! А впереди зима, понимаешь?! На что я куплю ей сапоги, она снова выросла? Куртку? А потом что? Она в школу скоро пойдет! И мне надо будет выходить на полный день! Я, может, хоть денег отложу и на колледж наскребу, потому что иначе мы просто не выживем. Если я сейчас лишусь работы, то все! Конец!

      – Жень, я понимаю, просто… волнуюсь. У меня мало опыта, но… ничем хорошим такие заказы не заканчиваются.

      – Я понимаю, Марин. Но выбор небольшой. Или рисовать или идти… не знаю, куда. На улицу. Хотя я и так там рисую. Он не переходит границу. И пока не переходит, я буду ему рисовать.

      Мои слова не успокаивают Марину, но по лицу она ясно видит, что большего не добьется. Она убегает к ученику, подрабатывает репетитором, я сажаю Эльку смотреть вечерние мультики, а сама пытаюсь рисовать.

      Мой ноутбук напоминает компьютер шестнадцатилетнего подростка: он весь забит эротическими картинками. Парочки в самых разных позах сношаются на столе, все четко по ТЗ. Я могу перерисовать любую из них, лишь заменив героев на нужные. Но лист за листом комкаю и злюсь, потому что…

      Почему?

      Получается без души. Без характера. Без эмоций. Никакой истории, никакого мгновения. Люди на фотографиях и на рисунках – модели, поставленные фотографом (или художником) в заданные позы. Между ними нет химии, нет притяжения. Сама не знаю, почему кажется, будто я должна это притяжение нарисовать. Просто знаю, что Сереброва не устроит зарисовка с моделями.

      Он хочет большего, но я вряд ли это большее смогу дать.

      Чтобы отвлечься и немного настроиться на работу, я беру альбом с эскизами. Рисую углем городские этюды, набрасываю схематичные пейзажи. Потом, незаметно для самой себя, перехожу к портретам. И понимаю, что рисую Сергея только когда хлопает входная дверь: возвращается Марина.

      Быстро убираю наброски. Не хочу снова ее волновать.

      – Как твой урок? – спрашиваю, выходя в коридор.

      – Хорошо, умненький мальчик, даже любит сольфеджио. Что редкость. Женьк, там возле твоей квартиры мужик трется…

      Сердце пропускает удар.

      – Трезвонит.

      – Сергей?

      – Да нет. Бывший твой.

      Марина не знает о