Игра в бирюльки. Сергей Венедов

свою цековскую зарплату, про какие-то нормы коммунистической морали, советский патриотизм и идейную сплоченность советского коллектива во Франции. На каждом собрании товарищ секретарь неизменно выходил на одну и ту же стратегическую фразу типа «некоторые рассчитывают тут отсидеться под корягой» или «мы не дадим некоторым отсидеться под корягой» и т. д. Кранцев представить не мог, откуда он взял эту «корягу», и его разбирал смех. Суть этих проповедей партсекретаря сводилась к регулярным рапортам в ЦК о «непоколебимой поддержке сотрудниками посольства СССР во Франции внешнеполитической линии КПСС и лично ее генерального секретаря» – Брежнева, Андропова или Черненко, один хрен. Ясно, что в реальной жизни ни один совсотрудник не видел эту самую линию и думать не думал про нее наедине с собой. А больше помнил о том, например, что жена Лени Цыбина, первого секретаря посольства, по странному совпадению, приходится внучкой товарищу Черненко. И что Леня – большой любитель марочного французского коньяка и других тонких напитков. Особенно на халяву.

      Посольские школьники, естественно, тоже следовали линии партии. Одним из первых художественных достижений пухленькой и зардевшейся Аннушки на школьном концерте было исполнение очень интернационального кубинского танца вместе с одним мальчиком из класса на сцене и парторгом Тютиковым в первом ряду. На следующем концерте Кранцев уже лицезрел доченьку читающей трогательное стихотворение с высоким гражданским накалом:

      Я маленькая девочка, играю и пою,

      Я Ленина не видела, но я его люблю.

      В то же самое время под давлением строгого партсекретаря посол-либерал Голубцов пресек поползновения незрелой части сотрудников посольства пристроить своих идейно чистых деток на продленки в сомнительные французские школы, где они могли бы заразиться чем-нибудь буржуазным. Посольский доктор, по указанию партсекретаря, даже научно подкрепил это решение заключением, что «французские школы кишат вшами, разного рода вирусами и бациллами», поэтому их посещение нецелесообразно. Хорошо еще, что, по наущению парторга, в посольстве не были отключены шесть принимаемых программ французского телевидения. Так что Аннушка не лишилась возможности совершенствовать свой французский, а родители – припадать к французским реалиям через экран телевизора. И надо сказать, что регулярные и обильные поливы всего советского ехидными французскими журналистами помогали, так сказать, воочию осознавать факт проходившей за окном идеологической войны.

* * *

      В каком-то смысле культурная служба посольства стояла особняком от политических баталий. Дипломаты «основных направлений» (политика, экономика и т. п.) взирали на «культурников» свысока, не признаваясь, что им осточертело видеть кислые лица бюрократов из Кэ д`Орсэ и что на самом деле им завидно знать, что служебные обязанности некоторых товарищей по работе состоят в том, чтобы присутствовать на