Поговорим о депрессии. Признать болезнь. Преодолеть изоляцию. Принять помощь. Дэвид Аллен Карп

длительный их прием чреват нарушениями мозга, переводящими в конечном счете заболевание в хроническую стадию. Когда, например, пациент страдает от тяжелых рецидивов после прекращения приема лекарств, психиатрия рассматривает это как возвращение психического заболевания и, следовательно, как подтверждение необходимости продолжать предписанное лечение. Редко принимается во внимание альтернативная точка зрения, согласно которой потеря трудоспособности является ятрогенным заболеванием, то есть результатом, вызываемым самими лекарствами и их негативным воздействием на нормальное функционирование мозга. В конце книги Уитакер подводит итог:

      Социальное заблуждение относительно преимуществ психотропных препаратов не так уж невинно. Чтобы убедить общество в обоснованности этой формы лечения, психиатрии пришлось сильно преувеличить ценность своих новых препаратов, заткнуть рот критикам и скрыть историю со скверными долгосрочными результатами. Это делалось преднамеренно, сознательно, и самый факт, что психиатрия прибегла к такого рода искусству убеждения (сторителлинг)[52], говорит о «достоинствах» этой парадигмы лечения гораздо больше, чем любое отдельно взятое исследование[53].

      Здесь нелишне повторить, что очень немногие противники зависимости психиатрии от лекарств ратуют за то, чтобы вовсе отказаться от лекарств. В конце концов, лекарства помогают тяжелобольным пациентам выкарабкиваться в трудные периоды. Авторы приведенных выше критических суждений скорее единодушны в том, что психические расстройства следует лечить как можно менее инвазивным и более консервативным способом. Они сходятся на том, что диагноз следует ставить не иначе как по результатам нескольких встреч, цель которых – лучше разобраться в уникальных жизненных обстоятельствах пациента. Даже после постановки диагноза врачу хорошо бы «подождать и понаблюдать», а не спешить назначать сильнодействующие препараты. Реакция на страдание должна сообразовываться с «конкретным случаем», а не отождествляться с почти ритуальным обращением к лекарственному лечению. Кроме того, они полагают, что отношения между пациентом и врачом в большей степени взаимные, чем иерархические. Такая установка на более гуманные и менее агрессивные методы лечения естественно подразумевает внимательное выслушивание истории пациента.

      В нарастающей критике биологически-редукционистского подхода к психическим расстройствам присутствует неявный призыв к очередной революции. Если нынешняя парадигма лечения – преимущественно результат лоббирования экономических и идеологических интересов, то и в отношении политических перемен и общественных движений, основанных на альтернативном видении психических заболеваний и надлежащей на них реакции, тоже необходима осторожность. Мы должны прислушаться к маргинализированным душевнобольным людям, чтобы уяснить, как страдание одного человека может отражать патологию социальной структуры. Нужно встать на социологическую

52

Уитакер, очевидно, употребляет термин «сторителлинг» в ином смысле, чем я. В контексте этой цитаты «сторителлинг» несет в себе идею создания художественного вымысла.

53

R. Whitaker, Ibid, p. 312.