Буря Жнеца. Том 2. Стивен Эриксон

отрицанию происходящего.

      Сегодня ночью он предастся плотским утехам, а эти минуты служат сладкой прелюдией. Он будет спать сном человека, довольного собой и миром. Своим миром.

      Они прошли по нижнему коридору до самого конца. Сиррин жестами распределил Томада в камеру слева, а Урут – напротив. Женщина-эдур, в последний раз взглянув на мужа, последовала за троими стражниками-летерийцами. Мгновение спустя к ней зашел и Сиррин.

      – Я вижу, что вы куда более опасны, – сказал он, пока один из стражников надевал браслет ей на правую ногу. – Пока мы тут, вы еще можете воспользоваться тенями.

      – Я предоставлю расправиться с тобой другим, – ответила она.

      Он некоторое время смотрел на Урут.

      – Вам запретят принимать посетителей.

      – Знаю.

      – Первый испуг проходит.

      Она посмотрела на него, всем своим видом выражая неприкрытое презрение.

      – Вместо него наступает отчаяние.

      – Прочь отсюда, ничтожество.

      – Снимите с нее накидку, – приказал Сиррин с улыбкой. – Не одному же Томаду страдать от холода.

      Урут оттолкнула руку стражника и сама отцепила застежку.

      – Большой глупостью было отказывать в почестях эдур, – произнес Сиррин. – Что ж, тогда получите, – он обвел рукой крошечную камеру с протекающим потолком и потрескавшимися стенами, – почести от летери. С нижайшим поклоном.

      Урут не ответила. Сиррин обернулся к стражникам:

      – Идемте. А они пусть остаются в темноте.

      Когда их шаги окончательно стихли, Пернатая ведьма выбралась из камеры, в которой пряталась. В ее уединенный мирок пожаловали гости. Причем незваные. Эти коридоры: неровный каменный пол, скользкие стены, затхлый воздух, запах разложения, темнота – все здесь принадлежало ей.

      Томад и Урут Сэнгар. Урут когда-то была хозяйкой Пернатой ведьмы. Что ж, справедливо. Пернатая ведьма, в конце концов, летери, но теперь-то, несомненно, серый прилив превратился в отлив.

      Она выбралась в коридор, мягкие мокасины совершенно не производили шума. Она замерла. Может, заглянуть к ним? Посмеяться над их нуждой? Соблазн велик. Но лучше остаться невидимой; не надо им знать, что она тут.

      Они переговаривались друг с другом. Пернатая ведьма подошла поближе и прислушалась. Говорил Томад:

      – …ненадолго. Именно это, жена, больше всего заставляет нас действовать. Ханнан Мосаг обратится к женщинам, и мы заключим союз…

      – Не будь так уверен, – ответила Урут. – Или ты уже забыл, чего на самом деле добивается колдун-король? Все это его рук…

      – Увы, придется забыть. Другого выхода нет.

      – Возможно. Но придется идти на уступки, а это непросто, потому что мы не доверяем друг другу. Да, конечно, он поклянется – как ты говоришь, выхода нет. Однако чего стоит слово Ханнана Мосага? Его душа отравлена. Он по-прежнему жаждет того меча, заключенной в нем силы. Ее мы ему не отдадим. Никогда и ни за что!

      Зазвенели цепи, и снова заговорил Томад:

      – В его голосе не было безумия.

      – Нет,