Буря Жнеца. Том 2. Стивен Эриксон

встряхнул головой и устремился вслед за Эмрот.

      Они могли продолжать поход и ночью. В конце концов, костер, еда, сон – это все заботы живых.

      – Эмрот! – окликнул Вал.

      Она со скрипом повернула голову.

      – Так то чудовище… оно ведь мертво, так?

      – Да. Дух отошел.

      – То есть?.. Взял и отошел?

      – Да.

      – А такое вообще бывает?

      – Престол Льда умирал. Умирает до сих пор, призрак. Подданных не осталось, новых не появилось. По-твоему, он должен был сидеть там до скончания веков? – спросила Эмрот и, не дожидаясь ответа, сразу продолжила: – Я не бывала здесь раньше, Вал-«мостожог». Иначе я бы его узнала.

      – Узнала кого?

      – Я никогда раньше не видела истинного Престола Льда, в самом сердце Обители. В самом сердце мира яггутов.

      Истинный Престол Льда? Вал оглянулся.

      – А… кто им был, Эмрот?

      Она не ответила.

      Впрочем, спустя какое-то время он понял. Оказалось, он всегда это знал.

      Вал пнул разбитый горшок, тот упал, покатился и замер где-то внизу. Царь на тающем троне вдохнул, выдохнул… и испустил дух. Все. Вот так просто. Когда остаешься один, твой последний дух становится знаком погибели.

      И он летит по ветру.

      По всем ветрам.

      – В Малазе жил ученый – жалкий старый чудак по имени Обо. Утверждал, что якобы наблюдал гибель звезды. Когда же астрономы сравнили свои записи с небосводом, выяснилось, что одного огонька и правда не хватает.

      – Звезды уже не те, какие были при моей жизни, призрак.

      – Погасли?

      – Некоторые – да.

      – Погасли – то есть… погибли?

      – Заклинатели костей так и не пришли к единому мнению. Разные наблюдения приводили к разным выводам. Звезды удаляются – уходят – от нас, Вал-«мостожог». Возможно, когда они уходят слишком далеко, мы перестаем их видеть.

      – Звезда, за которой наблюдал Обо, была довольно яркая. Если бы она удалялась, то гасла бы постепенно, а не вот так сразу.

      – Возможно, верно и то и другое. Звезды могут погибнуть. А могут и уйти.

      – А тот яггут – он погиб или ушел?

      – Твой вопрос не имеет смысла.

      Вот как? Вал хрипло расхохотался.

      – Вранье не твой конек, Эмрот.

      – Нет в мире совершенства.

      Свод над их головами с привычным тихим звоном заливался красками, вокруг дул ветер, трепал ткани и меха, завывал в крошечных отверстиях и расщелинах. Призрак с т’лан имассом продолжали свой путь через плато, а под ногами у них хрустел лед.

      Онрак опустился на колени у ручья, окунул руки в ледяную воду, потом вынул и наблюдал, как с ладоней стекают прозрачные струйки. Темно-карие глаза смотрели удивленно, как и в момент преображения, когда к нему чудесным образом снова вернулась жизнь.

      Если бы у того, кто наблюдал процесс перерождения и невинную радость воина-дикаря, который просуществовал мертвецом сотню тысяч лет, ничего не шевельнулось в груди, значит,