Тень ушедшего. Джеймс Айлингтон

взглянул на меч, оставшийся в его руке. Вытащил клинок из ножен, взвесил, восхищаясь балансом и чистотой линии.

      – Он зовется Убийцей, – напомнил мальчик. – Раз у него есть имя…

      – Охотник просто хотел придать себе важности! – фыркнул Вирр. – Будь это меч с именем, как у Брешады, мы бы сразу поняли.

      Давьян кивнул: Вирр говорил дело. В Шепоте он сразу что-то почуял, еще не видя, как он убивает. Раньше, слыша имена мечей, он не находил в них особого смысла. Но повидав Шепот в деле, понял, что точнее его не опишешь.

      А вот имя «Убийца» мечу не подходило. Красивый клинок – очень красивый, но… Вирр прав. Без необычных свойств.

      Давьян забросил меч в придорожную траву. Сколько бы ни стоил клинок, он не желал иметь с ним ничего общего.

      Вирр хотел возразить, но вздохнул и покивал.

      – Если дело не в мече, то… Я не знаю, – признался наконец Давьян. – Мне-то показалось, что все происходит очень медленно. Я просто схватил меч и… – Он сбился, от воспоминания о том мгновении ему едва не стало дурно. Глубоко подышав, чтобы сдержать рвоту, мальчик продолжил: – Не могу я этого объяснить, Вирр.

      Тот хмыкнул.

      – Так или иначе, это тебя спасло. Возможно, – кисло добавил он, – спасло нас обоих. Я чуть не попытался остановить их сутью.

      Давьян тихо присвистнул.

      – Догма догмой, а это было бы любопытно.

      – Ты не представляешь насколько, – отозвался Вирр, обращаясь скорее к самому себе. И огляделся. Ночь была ясная, и хотя луна еще не взошла, звезды давали достаточно света, чтобы разглядеть дорогу. – Надо нам двигаться дальше. Чем дальше уйдем до рассвета, тем лучше.

      Они прошли немного молча. Ночная тишина отчасти успокоила звенящие нервы Давьяна.

      Вирр вдруг кашлянул.

      – Знаешь, – с запинкой вымолвил он, – мне правда жаль.

      – Знаю, Вирр, – кивнул Давьян. – Все в порядке. Пройдя еще немного в тишине, Давьян потер озябшие ладони. От этого движения у него задрался рукав, открыв взгляду тщательно замазанное пятнышко на предплечье.

      – Удивительные вещи рассказывал Келош, – от нечего делать заговорил он. – Как ты думаешь, правда, что появился одаренный без метки? Может, так далеко от Андарры…

      – Нет, – покачал головой Вирр. – Я читал, что метка есть у всех одаренных до самой Восточной империи. Когда были созданы догмы, многие страны едва не объявили нам войну. Возмутились, что Андарра навязала законы, которым вынуждены подчиняться и некоторые из их граждан… Но, конечно, раз их одаренные не могли участвовать в сражении, им не хватило сил. – Вирр поддал ногой подвернувшийся камушек. – Знаешь, что интересно? Гил’шары больше всех возмущались подписанием договора; они считали, что ревнители могли выжать больше. А в конечном счете они выиграли больше всех. Их армия никогда не полагалась на одаренных, поэтому ничего и не потеряла, и они теперь сильны как никогда.

      Давьян кивал, хотя слушать перестал едва ли не с первой фразы. Политикой увлекался Вирр, а не он.

      – Жаль, – заметил он. – Пусть даже кругом щупы, все равно свобода от догм была