Инкарцерон. Кэтрин Фишер

кувшина, погрузил в него крюк и извлек из формальдегида Ключ. Едкий химический запах залил комнату. Клодия прикрыла нос рукавом мантии:

      – О господи! А другого места не нашлось?

      Примчавшись в башню, она сунула Джареду Ключ и, слишком занятая переодеванием, не обратила внимания, куда тот его спрятал. Теперь же учитель осторожно стер с артефакта защитную смазку и уложил на сучковатую опаленную поверхность верстака.

      Ключ был прекрасен. Под струящимися из окна солнечными лучами на его гранях искрились и переливались маленькие радуги. Из сердцевины на мир величественно взирал коронованный орел.

      Но он казался слишком хрупким, чтобы отпереть какой бы то ни было замок. И на электронное устройство не похож – не видно микросхем.

      – Ящик открылся, когда я сказала пароль: Инкарцерон, – промолвила Клодия.

      Джаред поднял бровь:

      – Значит, ты думаешь…

      – Это же очевидно, не так ли? Что еще можно открыть таким Ключом? В этом доме – ничего.

      – Мы понятия не имеем, где находится Инкарцерон. А если бы имели, то не знали бы, как использовать Ключ.

      – Я хочу найти его, – нахмурилась Клодия.

      Некоторое время Джаред размышлял. Затем, поместив Ключ в измерительное устройство, записал вес и размеры своим аккуратным почерком.

      – Это не стекло. Кристаллический силикат. Кроме того, – сапиент подкрутил настройки, – он обладает собственным электромагнитным полем. Я бы сказал, что в строго механическом смысле слова это не ключ, но очень сложная, доэрная технология. Клодия, ты ошибаешься, если думаешь, что он вот так возьмет и откроет двери тюрьмы.

      Можно было догадаться. Ученица снова присела и задумчиво произнесла:

      – Я привыкла завидовать Тюрьме.

      И рассмеялась в ответ на изумленный взгляд учителя.

      – Да, правда. Когда я была совсем крохой, мы приехали во дворец. Люди валили толпой, чтобы посмотреть на отца – Смотрителя Инкарцерона, Стража узников, Защитника Королевства. Я не знала, что значат эти слова, но ненавидела их. Думала, что Инкарцерон – это человек, еще одна дочь, моя злая близняшка. – Она взяла со стола и развернула циркуль. – Когда я узнала, что речь идет о тюрьме, то часто представляла, как отец спускается туда, идет мимо камер, держа в руках фонарь и огромный ключ – ржавый старинный ключ. И еще представляла огромную дверь с прибитой к ней гвоздями иссохшей плотью преступников.

      – Ты начиталась готических романов, – покачал головой Джаред.

      Клодия поставила циркуль на ножку и крутанула.

      – Тюрьма снилась мне по ночам, я воображала, что воры и убийцы спрятаны глубоко под нашим домом, бьются о двери, пытаясь выбраться. И часто просыпалась в испуге – мне казалось, что кто-то пробрался в мою спальню. А потом поняла, что все не так просто. – Она подняла глаза. – Кстати, этот экран в кабинете. Наверное, через него можно следить за всем, что там происходит.

      Джаред кивнул и скрестил руки на груди:

      – Как сказано во всех записях, Инкарцерон запечатан. Никто не входит туда и не появляется оттуда.