От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю. Мартин Пачнер

космополитичным текстом.

      Тетрадрахма с профилем Александра Македонского и надписью на греческом языке; монета предназначалась для использования в окраинных частях империи

      Продвижению греческого языка способствовали не только завоевания Александра, но и могущество его алфавита. Все шире распространявшаяся «алфавитная революция» через некоторое время привела к исчезновению таких неалфавитных видов письменности, как египетские иероглифы (и, еще позднее, пиктографическое письмо майя) и продолжается до сих пор. В наши дни алфавитной письменности сопротивляется только Восточная Азия, но и там постепенно развиваются фонетические и слоговые азбуки.

      Культуры и языки Малой Азии тоже сдали свои позиции. Лидийский язык, на котором говорили в Анатолии, полностью исчез, а в Парфии (современный северо-восток Ирана) и на родине супруги Александра, в Бактрии (современный Афганистан), широкое распространение получил греческий[71]. Даже в Финикии, где зародилась сама идея алфавита, греческий язык использовался повсеместно. Эффект этого беспрецедентного лингвистического экспорта распространился очень далеко[72] – даже в Индии греческий фонетический алфавит повлиял на несколько систем письменности. Индийский царь Ашока, правивший примерно на полвека позже, приказывал переводить свои эдикты на греческий язык[73].

ГОМЕР ДЛЯ АЛЕКСАНДРА

      Александр продвигался все дальше на восток, неся туда свою Илиаду, свои монеты, свой язык и свой алфавит. При благоприятной судьбе он дошел бы и до Китая. Но в его войске усиливался разлад между греко-македонскими отрядами, которые участвовали в кампании с самого начала и в последнее время считали себя незаслуженно униженными, и разнообразными войсками с покоренных территорий, желавшими вернуться домой. Собственная армия смогла сделать то, чего не сумели многочисленные противники: она заставила Александра повернуть назад[74]. В наказание он заставил свое войско пройти форсированным маршем через пустыню, что повлекло за собой большие потери, и с великой неохотой привел его в Вавилон, который избрал столицей своего царства. Впрочем, и Вавилон он считал лишь временной остановкой, поскольку уже начал строить планы вторжения в Аравию и далее на Африканский континент. Могло ли случиться так, чтобы эти культуры приняли греческую фонетическую систему и греческую культуру? Мы никогда не узнаем этого: после разгульного пьяного пира, затянувшегося на всю ночь, Александр заболел и вскоре умер, всего тридцати двух лет от роду. Причина его смерти неизвестна. Возможно, он был убит, как и его отец.

      Умирая, Александр сожалел лишь об одном: история его жизни так и не воплотилась в новом эпосе. Зато для Гомера правитель сделал больше, нежели кто-нибудь другой до или после него. В его преданности этому поэту было что-то трагическое, поскольку он на самом деле желал не столько сам идти за героями Гомера, сколько заставить Гомера следовать за ним. Эта идея

71

Peters, Harvest of Hellenism. P. 61, 345. См. также: Price J. J., Naeh Sh. On the Margins of Culture: The Practice of Transcription in the Ancient World // From Hellenism to Islam: Cultural and Linguistic Change in the Roman Near East. Cambridge: Cambridge University Press. 2009. P. 267ff; The World’s Writing Systems. Ed. by Peter T. Daniels and William Bright. Oxford: Oxford University Press, 1996. P. 281, 372, 515.

72

Falk H. Schrift im alten Indien: Ein Forschungsbericht mit Anmerkungen. Tübingen: Gunter Narr Verlag, 1993. 127.

73

Ibid. P. 81–83.

74

Плутарх. Указ. соч. LXII, 1ff.