Благословенно МВИЗРУ ПВО. Книга седьмая. Владимир Борисович Броудо

посадив рядом почтальона, я написал обещанный рапорт. «Вспомнив», что адрес «прокурора – родственника» у меня в общежитии я оставил почтальона с рапортом, а сам пошел за «адресом» – мне надо было подумать, что делать дальше. Я рассуждал: конечно, легенда о родственнике должна сработать – проверить невозможно. Несомненно, почтальон сейчас показывает рапорт Озолиншу. Надеюсь, тот не выдержит, струсит и придет с просьбой о помиловании.

      А если не придёт?

      Тогда отправлю письмо в Москву на адрес родственников, подумают, что я ошибся конвертом.

      Все одно – хуже не будет.

      Когда я возвращался «взяв» адрес, то возле казармы меня ждала пакостная троица: Озолинш, Ятнекс, Булайтес.

      «Товарищ лейтенант, рапорт лучше не отправлять» – произнёс зло Озолинш.

      – «Я не понял, это просьба или угроза?».

      – «Скорее просьба. Давайте считать, что ничего не произошло» – это было произнесено уже просяще. – «Давайте. Передайте дежурному: первая батарея строится на плацу».

      Когда батарея была построена, я дал команду рядовому Озолиншу выйти из строя. Тот вышел, а я повторил свой приказ. К этому он не был готов. Пауза затянулась.

      Полная тишина – все ждут развязки….

      Я уже развернулся и пошел в канцелярию, когда мне в спину прозвучало:

      – «Есть выполнить приказ».

      В душе у меня был праздник – победа!

      Я отлично понимал, что это не всё, должна быть какая-то месть с их стороны. Злостью наливались глаза у прибалтов, когда я командовал ими, но разговоров в строю и противопоставлений мне никто не допускал.

      Работы было очень много, она засасывала, не давая передохнуть. Противостояния мне со стороны личного состава не было, и комбат этой лазейкой воспользовался, поручая мне доводить до солдат все неприятные команды и задачи.

      Я видел, что опять страсти начали накаляться.

      Однажды вечером в класс батареи, где я занимался, заглянул старшина дивизиона.

      – «Товарищ лейтенант, с Вами хотят поговорить старослужащие». Я не возражал.

      Зашло около десятка человек. Весь разговор с ними свёлся к одному – я мешаю им наводить порядок в дивизионе. На мои возражения некоторые зло огрызались (по отдельности этого никогда, и никто не допускал). Обстановка накалялась.

      Озолинш излагая свои претензии, обвинил меня в трусости. Мол, с Беловым стал разбираться, а вот с ним так испугался – сразу за родственника – прокурора спрятался.

      Я ответил, что случай с Беловым – это недоразумение – у меня достаточно власти и сил навести порядок без кулаков. Дивизион не ринг, здесь другие правила, хотя если понадобится, то я смогу за себя постоять.

      – «Давайте сделаем поединок в спортзале, там есть маты. Или кишка тонка?» вдруг предложил Озолинш, зацепившись за мои слова – он упорно искал сатисфакции.

      Понимая, что мой отказ будет воспринят однозначно как трусость, я сказал:

      – «Готов