Увы мне, свете мой… Слово на камне. Евгений Крушельницкий

муж, живший за несколько веков до нашей эры, вошёл в историю не только благодаря незаурядной изнеженности и распутству. Он был, между прочим, первым ассирийским царем, знавшим клинопись, прославился и как книголюб. В назидание потомкам Ашшурбанипал оставил такую жемчужину царской мудрости:

      Всё, что съел я на пиршествах, всё, чем уважил я похоть,

      Стало моим, а иное богатство осталося втуне.

      Потребность самовыражения порой даже заставляет автора забыть о собственной персоне. В Санкт-Петербургском некрополе есть могила, у которой обычно задерживаются дольше других. И немудрено: прочесть всё, о чем повествует испещрённая плита, под силу только терпеливым. Есть там и лирика:

      Прохожий, бодрыми шагами

      И я ходил здесь меж гробами,

      Читая надписи вокруг,

      Как ты теперь мою читаешь…

      Намек ты этот понимаешь.

      Прощай же! До свиданья, друг.

      Есть и философские раздумья, что тоже вполне объяснимо: не будь смерти, не было бы и философии.

      Река времен в своем теченьи

      Уносит все дела людей

      И топит в пропасти забвенья

      Народы, царства и царей.

      Вслед за этими слегка переделанными державинскими строчками идут прозаические наблюдения, именуемые «золотыми правилами жизни»: грядущая смерть, как известно, побуждает живых задуматься о вечных истинах. Итак:

      1. Употреби труд, храни мерность – богат будешь.

      2. И воздержно пий, мало яждь – здрав будешь.

      3. Делай благо, бегай злаго – спасен будешь…

      Не хватило места на камне только для самых обычных в таких случая слов: кто, когда.¹ Не претендуя на известность, таким способом покойный уже около двух веков поддерживает интерес к своей могиле, не уставая напоминать нам о вечном. Ведь только про вечное и можно докричаться до потомков.

      А вот Федор Петрович Гааз, с 1829 года работавший главным врачом московских тюрем, высказался куда короче: «Спешите делать добро», и эти слова встречают всех, кто приходит к нему на Введенское кладбище в Москве. Тут не просто красивая фраза: именно Гааз организовал первую тюремную больницу, школы для детей арестантов, старался облегчить участь заключенных. Мы же из этой фразы попробуем вывести следующее правило: когда память о делах не зависит от слов, то на камне высекают принципы. На могиле народного артиста республики А. Сумбатова-Южина – слова Гете: «Каждому дню я радовался, каждый день я исполнял свой долг, как совесть мне указывала». На русском кладбище под Парижем, где покоится Александр Галич, поэт и бард, – евангельская заповедь: «Блажени изгнани правды ради».

      На современных кладбищах нет уже ни князей, ни тайных советников, тут гордятся другим: «активный участник борьбы с царизмом и капитализмом», «член ВКП (б)». Или: доктор наук… почетный железнодорожник… лауреат… Большинство имен помнят лишь близкие, и недаром