Год дракона. Надежда Сухова

богу, кратковременные. Самая продолжительная у меня была семь минут. Это случилось как раз во время построения на плацу. Я чуть в обморок не упал – настолько сильно меня скрутило. Такое ощущение, что у меня из головы росло дерево и ветвями ломало череп. Хорошо, что друзья меня подхватили, а то бы я точно грохнулся. Поэтому, когда у тебя начнётся что-то подобное, скажи мне, я помогу.

      – Хорошо, – согласился я. В то, что головные боли могут указывать на какую-то особенность происхождения, я, конечно, не поверил.

      – Второй симптом – мелкие пророчества, как я их называю. Когда ты сначала за несколько секунд, потом за несколько минут, а потом и часов знаешь, что именно случится. Поначалу меня это забавляло, но потом умение крепло, и я начал использовать это в своих целях. Играл в карты на деньги. Я в точности знал, какая карта кому придёт, поэтому повышал ставки или вовремя выходил из игры.

      Со мной такого точно не случалось. Разве что я пару раз угадывал, какой билет мне достанется на экзаменах.

      – Это так ты научился читать мысли? – спросил я, и мне показалось, что брови брата дрогнули. Он явно не ожидал такого вопроса.

      – Нет, это умение я освоил недавно, – смущённо признался он. – И не всегда ещё получается.

      – То есть ты можешь влезть в голову к любому человеку?

      – Теоретически – да, но делаю это очень редко. То, о чём думают люди, между нами говоря, или скучно, или довольно мерзко.

      – А ко мне зачем влез?

      – Хотел знать, не обидел ли тебя. Больше не буду так делать, обещаю.

      – Ладно.

      Разговор расклеился. Эти неловкости в общении меня тяготили. Я боялся, что за восемь лет мы стали настолько чужими, что нам уже никогда не избавиться от долгих пауз и мучительного подбора темы для разговора.

      – Если хочешь, можешь принять душ, – Вовка взялся мыть посуду.

      Душ был прекрасным способом избежать неловкости, поэтому я воспользовался этим спасением.

      Дневник

      Я ворочался уже больше часа. Мне не спалось на новом месте. Не хватало привычной возни в комнате, а звуки, доносящиеся из соседних квартир, будоражили. Где-то плакал младенец, на улице то и дело срабатывала сигнализация у чьей-то машины, а в промежутках между её воем лаяла собака. Я ворочался с боку на бок, отбиваясь от мыслей про детдом. Я ненавидел его восемь лет, и вот сейчас, отдалившись на несколько сотен километров, я ощущал тоску по нему. Хватились ли меня? Если да, то кто первым заметил моё отсутствие? Какие версии возникли у директора? Думает ли он, что меня похитили, или уверен, что я сам дал дёру?

      Время перевалило за час ночи, а у меня сна не было ни в одном глазу. В детдоме от бессонницы помогал кусочек хлеба, припрятанный с ужина. В первый год сиротства я вообще плохо спал, но сжевав хлеб, я ощущал во рту его кисловато-мучной привкус, напоминавший мне деревню и бабушку, чувствовал, как на меня нисходит покой, и только