Охота на туманы. Записки из русской деревни. Елена Шуваева-Петросян

потом вышла неприятность! – заговорщицки делится он со мной. – Я наступил на провод, микрофон грохнулся, раздался ужасный треск и…

      – И тут ты, наверно, сказал плохое слово на «ять», – догадываюсь я.

      – Да!!! – не удивляясь моей прозорливости, соглашается Витька и продолжает: – Это не так страшно, страшно то, что я потом в адрес школы сказал: «Эх, не видать мне золотой медали…»

      Папин чай

      Самый вкусный чай был в огромной, с коричневым налётом папиной кружке. И это не поддавалось объяснению. Папа не разрешал чистить свою бадью, в которой чай кис с утра, как говорила мама, но это не портило вкус потрясающего напитка, который умел готовить только мой отец.

      Он просыпался рано утром, наводил свой чай, пил одну кружку, наводил вторую, оставлял на столе, накрыв полотенчиком, – может, кто-то из детей перед школой выпьет. И мы с братом боролись за эту роскошь.

      Недавно папина кружка прохудилась. Ещё бы! Ей было чуть больше тридцати лет. И я купила новую литровую кружку, чтобы детство не кончалось.

      Экскурсовод Настя

      – Лена! Зря мы сюда приехали: всё тебе надо посмотреть, сфотографировать и всех расспросить… Мы так до речки не доедем!!! – возмущается Настя.

      – Представь себе, что ты экскурсовод и сейчас должна рассказать мне о Большом Морце, показать достопримечательности… – соглашается крестница.

      – Хорошо, договорились! Ну, школу мы уже увидели, вон церковь, а сейчас я покажу магазин, где мы сможем купить конфеты и сок и поехать на речку.

      Сельская драматургия

      Обычный диалог в сельмаге:

      – Мороженое есть?

      – Есть! Какое дать?

      – Дайте подешевле…

      – Пиво есть?

      – Есть! Какое дать?

      – Дай-ка подешевше…

      Как папа учил меня есть хлеб

      Я люблю есть в одиночестве, подперев тяжёлую голову рукой. Благодатное время для размышлений. Этому меня научил отец. Он многому меня научил, кроме одного…

      С малых лет не ем хлеб. Папа, детство которого пришлось на послевоенный период, никогда не мог этого понять, рассказывал, как баба Настя пекла лепёшки из лебеды, а кусок хлеба был пределом мечтаний, и ставил меня в угол с ломтём, наставляя: «Как съешь, так и выйдешь!» Доходило до того, что он заставлял меня есть с хлебом арбуз, макароны, манную кашу. Папа, отмечая мою худобу, ворчал: «Голодающее Поволжье!»

      В углу я быстро бросала кусок хлеба за шкаф и со словами «вот, съела» полноправно выходила на свободу. Это продолжалось пару лет, пока у нас не завелись мыши. Папа с мамой отодвинули шкаф, и – преступление, а иначе в глазах отца это не могло смотреться, было раскрыто. Наказания не последовало, поскольку папа был настолько растерян от этого святотатства, что просто махнул рукой и ушёл.

      Прошло много-много лет. Папа приехал ко мне в Ереван. Садясь за стол, на котором никогда не было хлеба – я просто забывала его купить, он с грустью отметил: «Так я и не научил тебя уважать хлеб!»

      Витька готовит «волшебно»

      – Тёть Лен, чем мне заняться? Тёть Лен, ну чем мне заняться?!! – канючит Витька.

      – Мужчины