Охота на туманы. Записки из русской деревни. Елена Шуваева-Петросян

вишни. Сколько длилось моё сумасшествие, я не помню, но, вдоволь набегавшись, я упала в траву под молодой, усыпанной кровинками, вишней, свесившей надо мной свои тяжёлые ветви. И – о, чудо! Небо закружилось у меня перед глазами, затем будто распахнулось и замерло. На мгновение установилась оглушительная тишина. И вдруг с неба упала сначала одна вишенка и звонко плюхнулась в сонную воду. Потом – другая, третья… Почему я раньше, когда жила в деревне, не знала, что сезон звездопада совпадает с вишнепадом?!! И тогда я почувствовала, что целый год в городе буду скучать именно по этому мгновению и захочу его снова поймать.

      Род и Дом

      Дом… Старый бабушкин Дом… Это святое место, ибо только здесь я чувствую неразрывную связь с Родом. Дверь с обшивкой. Старая кровать. Старый шкаф. Потемневшая от времени со светлым ликом икона. Мощные дубовые половицы. Почерневший от пожара пятидесятилетней давности потолок. В потолке крюк, на котором некогда висела люлька. У бабушки было четырнадцать детей. В этом Доме особый запах, которым было пропитано моё детство. Приезжая домой, я первым делом иду в Старый Дом, чтобы поздороваться с ним. В минуты смятения и принятия важного жизненного решения я тоже там.

* * *

      Валяюсь в шелковистой траве в саду. Небо в яблоках – яблочный белый налив прозрачен. Позвоночником чувствую пульс земли. Я сильна. И с каждой минутой становлюсь всё сильнее и сильнее. Городское истощение уходит в прохладную землю.

      Бегемотовая белочка

      Уже который час Фёдор, вообще никакой, бродил по осеннему лесу, лениво шурша жёлтыми листьями и наслаждаясь ароматом прения. Мужик, можно сказать, сбежал из дому. Натянул портки на залубенелые ноги, схватил фуфайку, снял с гвоздя в сарае ружьишко и отправился старыми тропами, чтоб жена не приставала со своим «наказанием нерадивого мужа». Вчера засиделся с друзьями за столом с бутылью самогона и сковороденью жареной картошки. Сидели до утра, спорили о том, что в фильмах как-то неправдиво показывают самогон: там он всегда мутный, а в реальности – он прозрачный, как слеза младенца, его ж для очистки по несколько раз перегоняют. Спорили и дегустировали. Спорили и дегустировали. А с утра Катька зажужжала: завязывать надо, а Федор огрызался: «Я ещё и не начинал!» «Ага, а кто возвращался домой так, что улица казалась узкой!» – не успокаивалась жена.

      В детстве, бывало, скажет отец: «Федька, а пойдём-ка с тобой в лесок, я тебе такие тайны покажу!» Мальчишка заворожённо слушал отца и верил. И действительно: каждый камень, каждое деревце и каждая травинка делились с ними своим сокровенным.

      Шу… Хрысь… Хры-ы-ысь… Фёдор остановился в берёзовой рощице и обернулся к бору, который начинался прямо за ней. «Кабан, видать», – спокойно подумал мужик, даже не пытаясь снять ружьё с плеча; ну и что, кабан желуди шукает, пройдёт мимо. Но не тут-то было: между белыми стволами выплыл… бегемот. «Ёксель-моксель, – вскрикнул мужик. – Вот те на – допился!» Ну ладно б белочка, а тут целый бегемот в русской деревне, среди русских берез!

      Встреча