Враг мой: Сокол для Феникса. Ай Риш

Она была единственной дочерью, не считая старшего брата, и батюшка ей ни в чём не знал отказа. Не то чтобы Тверд мечтал с ней столкнуться и искал встречи, но упускать возможность быстрее избавиться от товара и вернуться в хижину – приятно грела душу.Тем более, вот-вот холода настанут, да снег выпадет. По ночам уже морозит, иней землю сцепляет.

      – И тебе не хворать, Маришка! – кивнул охотник. Сегодня как раз был базарный день. Младший княжич на прилавке раскладывал принесённые на продажу шкуры, делая вид, что не замечал боярышню, прислонившуюся к бревенчатому столбу, подпирающему ветхую крышу длинного ряда раздельных прилавков.

      – А ты волчью шкуру привез? – не унималась девица, глазами следя за размеренными движениями Тверда. – Батюшка обещал мне шубу, – без хвастовства, но чтобы напоминать о себе.

      Тверд молча выложил перед боярыней серую шкуру. Волк был крупный и матёрый.

      – Вот хороший мех. Но к нему бы я ещё вот эти предложил, – чуть в связке шкур покопошился и выудил две – волков потемнее. – На отделку пойдут и на жилет хватит.

      – Яр, ты и правда сам их убиваешь? – испуганно, но вместе с тем восхищённо прошептала Маришка. Тверд недовольно поморщился – обожание в серо-зелёных глазах боярышни раздражало.

      – Сам, – отрезал безлико, вновь занявшись шкурами.

      Зазвенели монеты.

      – Держи, – чуть подавленный голос Маришки резанул по совести. Девчонка хорошая, просто приставучая. Да и выручает тем, что скупает много, даже если не нужно… – Хватит? – с надеждой заглянула в лицо, а на её так и читалось: «Ну же… Заговори, предложи!».

      – Пойдёт, – шмыгнул носом, сворачивая покупку туго и верёвкой сцепляя.

      – Яр, а давай после ярмарки сходим куда-нибудь, – робко подала голос, краснея от собственной решительности.

      – Это ещё зачем? – нахмурился Тверд.

      – Погуляем, – смутилась Маришка.

      – Ага, – хмыкнул иронично младший княжич, -и ежелио том прознает твой батюшка, он будет не против?..

      Маришка заметно сникла, в глазах обида и растерянность застыли.

      Слава об охотнике в Угличе ходила разная. Кто-то молвил, что из него вышел бы жених отменный для местных девиц – серьёзен, спокоен, молчалив, обособлен, охотник знатный. Стало быть мужем хорошим станет, отцом. Потому девицы и матери их приценивались, приглядывались. Другие же шептались, что поганец уже не одну девицу попортил. Какая глупыха с ним встретится, потом слёзы жалостливо льёт и не потому, что руку поднял, словом обидел или принудил к чему-то непотребному, а потому, что влюблялись без оглядки… А он – один раз погуляет, а потом внимания не обращает, будто незнакомы вовсе.

      Эх, столько разбитых девичьих сердец в одном селе отродясь не бывало! А девицы, зная о славе охотника, всё равно липли, стоило ему появиться на улице.

      ***

      – Тверд, – поучал его Богдан, – женщины нужны нам не только для души, но и для здоровья. С ними можно познать много интересного, и твой возраст позволяет тебе перешагнуть