Всё сложно. Юлия Краковская

как знаешь, мне от тебя ничего не нужно.

      – Ничего себе!

      – Ты предпочел бы этого не знать?

      – Ну да.

      – Ну так забудь об этом.

      – Как же я теперь об этом забуду?

      – Да мне какая разница? Выкури еще пару косяков и забудешь. – Он был жутким обсадком, и мы все время из-за этого ругались, пока встречались.

      – Погоди, а это ты недавно прошла мимо меня в Тель-Авиве и не поздоровалась даже?

      – Я была с коляской?

      – Нет.

      – Я была на девятом месяце?

      – Нет.

      – Ну тогда, видимо, не я. Ладно… Пока.

      – Подожди, как ты ее назвала?

      – Роми.

      – Классное имя, я помню, что ты так хотела назвать свою дочь. Я могу тебе позвонить потом?

      – Как хочешь.

      Через дня два к нему, видимо, вернулся дар речи, и он позвонил мне и спросил, может ли приехать. Они с Роми сразу полюбили друг друга, она как раз начала улыбаться и была очень на него похожа. И с тех пор Давид – Ромин папа. Папа он неплохой, но, наверное, 85 процентов родительства всегда были на мне и материально, и физически, и морально. Давид забирал Роми к себе два раза в неделю без ночевки и давал мне на нее небольшую сумму. Когда она подросла, он стал возить ее на выходные к Сандрин. Пока Роми была совсем малышкой, мы вместе ездили к Сандрин и вполне картинно проводили время на лужайке возле ее большого деревенского дома, но Давид совсем не общался со мной, и я чувствовала себя суррогатной матерью. Он был мастером пассивной агрессии: мог целый час сидеть в машине не проронив ни слова, как будто я была бесплатным таксистом, который живет на свете только для того, чтобы возить его самого и ребенка к его матери. Ну да, мы ездили на моей машине, которую вела я, у него не было ни машины, ни водительских прав.

      Сразу после того как он познакомился с Роми, все было довольно мило, мы ходили вместе в тель-авивские рестораны, Давид делал красивые фотографии меня и Роми, он хороший фотограф. Я даже думала, не попробовать ли нам быть вместе. Но он старательно игнорировал меня, беседы гасил и только один раз честно сказал, что он счастлив оттого, что есть Роми, и что он рад, что это случилось со мной, а не с кем-то другим, и искренне благодарен мне за то, что я позволила ему быть отцом, но он очень боится, что у нас все равно ничего не получится, а тогда мы еще и будем друг друга ненавидеть. Один раз мы даже попробовали заняться сексом, но как-то тоже не сложилось.

      В конце концов его поведение мне надоело. И когда в очередной раз мы ехали к Сандрин, я вышла заправить машину, а он сидел молча, даже не предложив мне денег на бензин. Я так разозлилась, что сказала ему: это последний раз, и, если Сандрин захочется повидать его и мою дочь, пусть сама приезжает в Тель-Авив. Его мама жила на севере страны – час езды на машине, ну такая вот у нас страна, – а я была уже полгода без работы и ничего в этом плане не предвиделось: на рынке был спад 2008 года.

      Давид не был плохим отцом, но настоящим вторым родителем Роми стала Сандрин. Она искренне любит мою дочь. У Сандрин необычная и непростая судьба. Очень красивая парижанка, совершенно случайно оказавшаяся