Всё сложно. Юлия Краковская

голосом, – вам звонят из криминальной полиции. Вы должны явиться к нам на улицу Валленберга, десять, в четырнадцать часов.

      – Что?! По какому поводу?

      – Приезжайте, и мы вам все объясним.

      – Но я не могу сейчас, я на работе.

      – Вы обязаны явиться.

      Я в ужасе позвонила Лорке, она адвокат.

      – Слушай, я, конечно, извиняюсь, но твой Жоффруа нигде ничего не натворил?

      – Да нет, насколько я знаю. А это может иметь отношение к эм-м-м… моим покупкам?

      Под покупками имелась в виду трава. Все, кого я знаю в Израиле и не только, курят траву. Курили, конечно, и мы. Курили, впрочем, очень редко, потому что купить негде или очень дорого, но иногда случалось.

      – Да ты с ума сошла! – засмеялась Лорка. – Уж поверь мне, твоя потребительская корзина их точно не может заинтересовать. Но, как бы ни было, помни: ты имеешь право не отвечать. Если вопрос тебе не нравится, отказывайся отвечать.

      Побелев от ужаса, я пошла к начальнику и сказала, что мне нужно срочно уйти. Ломая голову ехала я на допрос, вспоминая многочисленные статьи, прочитанные в фейсбуке, о том, что в последнее время израильская полиция превратилась в банду гопников и управы на них нет. По дороге я позвонила еще одной близкой подруге, и она дала мне телефон известного в русской тусовке адвоката, заодно рассказав мне историю, которая случилась когда-то с нашей общей подругой Машей. Маша была дома с пятилетней дочкой, и вдруг к ней в дом вломились менты, заперли перепуганного ребенка в комнате, повалили Машу на диван и, вообще ничего не объясняя, устроили обыск. Когда Маша вызвонила этого самого адвоката, ей наконец сообщили, что у нее в саду растет куст марихуаны, и об этом сообщили соседи. Ей грозило аннулирование диплома медсестры и полицейское расследование. Самое обидное, что ни Маша, ни ее муж даже не видели этот куст марихуаны.

      Эта история про полицейский произвол напугала меня еще больше. Как человек, выросший в Советском Союзе, я очень боюсь системы и знаю, что невиновность на самом деле ни от чего не освобождает. Можно попасть в какой-нибудь переплет совершенно случайно и потом черта с два вырвешься из шестеренок этой машины. Раньше я не чувствовала себя так в Израиле, но за пятнадцать лет, благодаря несменяемому премьеру Нетаньяху, наше государство становится все менее правовым.

      Кое-как припарковавшись, я дошла до здания полиции. Мне сказали подняться на второй этаж, сесть на скамейку напротив лифта и ждать. Ждать, несмотря на срочность вызова, пришлось долго. Часа три. Рядом со мной сидела симпатичная русскоязычная девушка, к которой была приставлена бабулька – божий одуванчик из ватиков. Мы разговорились с девушкой, оказалось, что ее тоже вызвали совершенно неожиданно, и она ума не приложит зачем. Девушка была из новоприбывших, потому-то к ней и приставили переводчицу. Бабулька решила, что она тоже сыщик, и старательно лезла с расспросами: зачем она приехала, чем занимается, и прочая.

      – У вас часто так вызывают людей в полицию