Ген Химеры. Маша Храмкова

для самой себя, Сати протянула незнакомцу бумажный пакет с выпечкой из школы.

      Ойтуш остолбенел от изумления, но через минуту горестно покачал головой:

      – Я не могу взять это, милая, – сказал он, умоляюще глядя на Сати, – не хватало того, чтобы меня еще и расстреляли за то, что я «отобрал» у тебя обед.

      О, да, протекторий любую историю может вывернуть наизнанку.

      – Тогда я просто положу это здесь, – сказала девушка, кладя пакет к ногам молодого человека. – Будто бы кто-то потерял, а ты нашел.

      – Как тебя зовут? – изумленно спросил Ойтуш, словно забыв, что находится в двух шагах от голодного обморока.

      – Сати Лаллеман.

      – Приятно познакомиться, Сати, – вытерев руки о свои рваные джинсы, парень протянул ей свою ладонь. – А меня зовут Ойтуш Эвери.

      Помедлив секунду, Сати взглянула в его глаза: карие, очерченные длинными ресницами. Несмотря на всю сопутствующую атмосферу, он производил впечатление вежливого и умного человека, которому можно было доверять.

      – Приятно познакомиться, Ойтуш, – улыбнулась девочка, крепко сжав его руку.

      Эти двое быстро стали друзьями, а через год и вовсе стали жить под одной крышей, вместе деля всю боль и радость, что приходилась на их долю. И никогда за все это время Сати не думала, что Ойтуш не должен быть с ней только потому, что он гражданин Второго класса.

      ***

      После уроков Сати была выжата, словно лимон, а вдобавок, сильно раздосадована тем, что ей так и не удалось выкрасть иммуноглобулины. Зато тренировка по кэндо прошла как нельзя лучше. Сати давно заметила, что ярость делает ее в разы сильнее; одержав десять побед подряд она получила «отлично», похвалу от тренера, а также кучу болезненных синяков по всему телу.

      За хорошие оценки Сати получила талон на дополнительный десерт, но вместо этого взяла с собой несколько порций обеда. Однако главного – лекарственной сыворотки – она таки не достала, а значит еще целые сутки Ойтушу придется бороться с болезнью самостоятельно.

      Он пришел с работы немного раньше обычного, и, не раздеваясь, сразу же рухнул в постель. Стащив с него обувь и верхнюю одежду, промокшую от сырого снега, Сати накрыла парня несколькими одеялами. Ойтуша бил озноб; он задыхался от кашля, а в перерывах между приступами не мог связать и пары слов. Сати ничего не оставалось, как ввести экстазин ему внутривенно.

      Девушка была в смятении; она ненавидела себя за то, что при всех своих возможностях, не сумела достать сыворотку для Ойтуша. Удалившись за перегородку, что условно делила их комнату на спальню и «кухню», Сати взяла нож и дрожащими от ярости руками полоснула себя по внутренней части бедра. Глубокий порез мгновенно начал кровоточить; она перебинтовала его первой попавшейся тряпкой и, привалившись к стене, осела на пол. Девушка наслаждалась этой болью, благодаря которой она могла наказывать себя за страдания Ойтуша. Эти приступы самобичевания случались с ней довольно часто, благо, что все порезы быстро затягивались, почти не оставляя шрамов.

      – Сати, – хрипло позвал