Иде(и)ократия. Опыт анализа современной бесовщины. Игорь Храмов-Тесёлкин

явлению – это, дескать, навязывание своей точки зрения – наверное, не нужно объяснять, как это скажется на моральном и интеллектуальном состоянии общества.

      Любопытно: когда происходит ломка привычного общественного уклада, это отражается на самих основах жизни – вплоть до языка. Стоит общественному мнению в очередной раз повернуться к так называемым «демократическим ценностям», как сразу же возникают дебаты о необходимости реформ в важнейших отраслях жизнедеятельности – включая, пардон, постель. Как нам пришлось убедиться, ничего, кроме упрощения и опошления, такие реформы нам не приносят. И наоборот – только лишь наметится хоть какая-то стабилизация – в обществе начинают преобладать охранительные – консервативные тенденции.

      Революция вызвала попытки коренной модернизации языка – вплоть до алфавита. Известный советский ученый – товарищ Я. Марр прямо говорил, что язык должен меняться вслед за общественным строем. Более того: язык послереволюционный – это, дескать, уже не тот русский язык, которым пользовались при царе.

      Создатель новой Советской империи – товарищ Сталин вовремя одернул зарвавшихся реформаторов. Напомнил, что язык – коренное отличие человека от животных и не может меняться вслед за сменой общественной формации. И это тот случай, когда вождь народов был как никогда прав.

      Поэтому когда в связи с очередной волной новообновленческих тенденций заводятся разговоры о замене богослужебного церковнославянского языка на современный русский, стоит задуматься. Не станет ли этот шаг выхолащиванием самого смысла Богослужения и заменой его мертвой, лишенной духа оболочкой?

      Ведь даже светские произведения при переводе часто утрачивают если не смысл, то, по крайней мере – тот неповторимый аромат, который придает им своеобразие.

      Возьмем, к примеру, одну фразу из «Слова о полку Игореве»: «О русская земля! Уже за шеломянем еси!» и ее русский перевод: «О русская земля! Уже ты за холмом!» Здесь слово «шеломянь» – «шелом» вызывает совершенно определенную ассоциацию – шлем русского воина, по форме действительно напоминающий холм – или купол Церкви. Перевод этого словосочетания на современный русский, хотя по своему и красив, все-таки здорово «принижает» фразу, лишает ее поэтического смысла.

      ***

      Тем более это относится к Богослужебным текстам. Позвольте цитату из Апокалипсиса: «Знаю твои дела, ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но так как ты тепл, а не горяч и холоден, то извергну (в оригинале – „изблюю“) тебя из уст Моих.» (Откр 3: 15—16).

      На первый взгляд, церковнославянский текст Откровения Иоанна Богослова не очень-то литературен. «Извергну» звучит гораздо более благопристойно и менее режет слух. Однако «немудрое Божие премудрее человеков». Верующий соединяется с Богом в Таинстве Причастия, принимая Христа внутрь себя («ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, во Мне прибывает, и Аз в нем»), так что