Умные головушки. У нас в НИИ. Александр Брыксенков

одобрило застолье

      – И не только выпить, – продолжил Огурцовский, – а перед тостом исполнить отрывок из песни, где есть имя тоскуемой.

      – Ура, – как-то не очень уверенно прогудело застолье.

      – Пойдем по кругу. Первая милая дама у нас – Любовь Петровна. Кто знает песню, где было бы её имя?

      Народ задумался. Кто-то предложил: «Люба, Любушка. Любушка-голубушка». Песню отвергли так как молодежь не знала слов. Тут поднялся очень пьяный Слава-программист:

      – В честь прекрасной Любви Петровны исполняется прекрасная песня.

      После паузы он ото всей души исторг:

      – Любовь нечаянно нагрянет.

      Застолье с восторгом подхватило:

      – Когда её совсем не ждешь.

      И каждый вечер сразу станет

      Удивительно хорош…

      Любовь Петровна просто расцвела.

      Следующей по кругу была Ниночка, вертлявая хохотушка. Здесь с песней трудностей не было. Почти сразу и почти хором застолье загудело:

      – Нинка, как картинка, с фраером гребет…

          Ниночка долго смеялась.

      Затем пришел черед Оленьке. Она сидела отрешенно, как на воздусях: у нею была любовь. Её обоже силел рядом с ней и тоже млел. Но тут огурцовский проект начал давать трещину: песня с именем Оля никак не вспоминалась. «Ах васильки, васильки…» отклонили: не в масть, там про убийство. Положение спас Барсуков. Он поднялся с сидения, принял позу Ленского и выдал:

      – Ах! Ольга, я тебя любил…

           Народ не подкачал и подхватил:

      – Тебе единой посвятил

              Рассвет печальной жизни бурной…

      Дальше певцы не знал ни слов, ни мелодии, но все равно Оленька была растрогана и даже разрумянилась.

      Только собрались с силами, чтобы прославить четвертую милую даму, как инженер-конструктор Сизов заорал:

      – Люди, я знаю частушку про Оленьку. Хотите спою? Только она неприличная.

      – Валяй, мы чай не дети, – отреагировало пьяное сообщество.

      И Сизов выдал широкоизвестный, похабный стишок, который и в литературном-то оформлении выглядел неприлично («Позанимаемся сексом, Оленька, пока на лобке не вырос пушок»), а в оригинальном звучании – полный атас.

      Застолье поскучнело. Оленька побледнела. Оленькин обоже решил, что его Дульцинею оскорбили. Он встал и решительно направился к Сизову. Между ними завязалась драка.

      Драчунов быстро разняли, заставили помириться, но нестроение было испорчено. Все стали по-тихоньку расходиться по своим койкам.

      Однако этим дело не кончилось. Когда Сизов, покурив перед сном на улице, зашел в прихожую, он получил от Оленькиного обоже удар поленом по голове. Хорошо, что удар был не сильный. Сизов отделался шишкой.

      Вот именно эти события и обсуждали три гормашевца у Сашенькиной могилки. Они решили,