Совсем другие люди. Игорь Даудович Лукашенок

только из-за гаджетов… Интересно, сколько я продержусь без сна? Луна такая красивая сегодня, словно невеста… Невеста моего майского бога… До утра ещё так долго, но спать не хочется… совсем не хочется… совсем не…». И Цинтия уснула тем непривычным и тревожным сном, который настигает человека в поездах дальнего следования.

      Когда глаза Цинтии вновь открылись, они увидели напротив красивую мужскую ногу, которая была согнута в колене и тихонько покачивалась из стороны в сторону. Почему-то она сразу полюбила эту ногу и захотела познакомиться с её обладателем, но до поры решила играть в спящую. Через некоторое время незнакомец вышел с полотенцем в руке, что дало возможность Цинтии встать, оправиться и оглядеться. Попутчики, занимавшие верхние места, сошли, видимо, ещё ночью. Купе быстро наполнялось густым светом дня. За окном проплывали и пролетали мизансцены сельской жизни с полями, лошадьми, речками, гусями, аккуратными домиками, собаками, садами… Цинтия настолько погрузилась в созерцание, что совсем забыла о своём новом соседе.

      – Здравствуйте, – мягко сказал, войдя в купе, высокий брюнет с натренированным телом.

      – Привет, – вырвалось у Цинтии.

      – Будем на «ты»?

      – Я думаю, что да.

      – Отлично. Ты любишь танцевать?

      – Не знаю даже… В детстве любила. А теперь больше люблю смотреть на танцующих.

      – Уже неплохо.

      – А ты, как я понимаю, танцуешь?

      – Ага. И тебя научу, если захочешь.

      – Подумаю …

      – Только не думай слишком долго.

      – Почему?

      – Чем больше думаешь, тем больше сомневаешься. А чем больше сомневаешься, тем больше тревожишься. Тревога забирает у организма силы, что ведёт …

      – Я согласна!

      – Здорово! Вот теперь можно и поговорить, – весело подытожил брюнет, усаживаясь напротив Цинтии.

      Они заказали у проводника кофе и продолжили изучать друг друга, изредка отвлекаясь на мистерию жаркого летнего дня, сопровождавшую их от станции к станции. Поезд то набирал скорость, то замедлял движение возле небольших полустанков, не позволяя глазам окончательно привыкнуть к одному зрительному ритму. Им обоим казалось, что поезд везёт их в какую-то новую жизнь, абрис которой уже проступал в стилистике фраз, характере жестов, частоте взглядов, помогавших им понять друг друга. К ним больше никто не подсаживался, и в этом случайном уединении легко можно было заметить тайную волю судьбы. Быстро опьянённые друг другом, они переходили от темы к теме, думая, что всё время говорят про одно. Доверие меж ними росло с каждым новым словом и проторяло дорогу для самых неожиданных откровений.

      – Мой учитель, который был немного философом, всегда говорил, что двадцать первый век станет веком тела и танца. Он был уверен, что слова перестанут играть для людей прежнее значение. «Научитесь понимать язык тела другого человека», – говорил он нам почти на каждом занятии. И ещё он говорил, что телесный язык древнее речи, а