Всегда живой. Александр Карпачев

загудела одобрительно, и среди рядов солдат тут же возникли суета и беготня. Марк понял, что началась ловля главарей бунтовщиков, это благое дело никто не стал откладывать в долгий ящик. Германик сошел с трибунала, на его бледном лице стал проступать румянец.

      В тот же день пойманных и связанных вожаков мятежа стали доставлять к легату первого легиона Гаю Цетронию. Собранные на сходку легионы стояли с мечами наголо. Трибун выводил подсудимого на помост и показывал солдатам; если те кричали – виновен, то того тут же скидывали с помоста и убивали на месте. Марк не видел самой расправы, зато прекрасно слышал ее звуки, по которым было понятно, что народу это нравилось и местами даже доставляло удовольствие, все делалось легко, быстро, в охотку. В лагере вообще воцарилось какое-то радостное и приподнятое настроение, которое частично передалось и Марку.

      И это было неспроста, Марк чувствовал, что в его жизни наступают крутые перемены. Когда все успокоились, то выяснили, что в войсках недостает половины центурионов: часть убили восставшие, но большинству, не сумевшему справиться с восстанием, не было никакого доверия, их разжаловали, рассчитали и уволили вместе с вексиллариями. Нужны были новые, преданные, люди. Одним из счастливчиков, получивших офицерское звание центуриона, оказался Марк. Как героя, спасшего Планка, его лично рекомендовал Германик.

      Решив организационные вопросы, Германик стал готовить войска к походу. Хотя по большому счету это была просто карательная экспедиция, подавалась она как повторное завоевание территорий, потерянных после поражения Вара. Да и надо было чем-то занять только что бунтовавшие легионы. Выступили через неделю.

      Пока хоронили Августа, пока справляли по нему траур, пока бунтовали легионы, немцев никто не тревожил. Они расслабились, утратили элементарную бдительность, и поэтому войска продвигались, практически не встречая сопротивления.

      Пересекли Цезийский лес и линию пограничных укреплений, начатую еще Тиберием, но так и недостроенную. Хатты, обитавшие в этой местности, предпочли разбежаться, но их не преследовали, слишком накладно было гоняться за ними по лесу. Вступили на плохо знакомую территорию, где обитали марсы. Разведчики доложили, что у немцев какой-то праздник и они уже начали бухать. Германик приказал Цецине с двумя когортами налегке расчищать дорогу в лесу, чтобы ускориться и застигнуть немцев врасплох.

      На подступах к городу марсов не оказалось ни одного оградительного поста, а все мужики, способные держать оружие, предстали перед римлянами пьяными, а кто был не пьяным, страдал с похмелья. Город захватили с ходу и обошлось без потерь, за исключением двух легкораненых.

      Не останавливаясь, провели зачистку местности на пять километров вокруг, чтобы обезопасить себя. Убивали полусонных, безоружных, бегущих в разные стороны немцев, не щадили ни детей, ни женщин. По ходу бойни сровняли с землей и святилища местных богов, среди которых оказалось особо почитаемое святилище