Может, кофе?. Алина Макеева

скандалами. Дима понимал, что и сам во многом виноват. Понимал, что своим вздорным характером, своим нездоровым перфекционизмом, своими попытками сломать меня и переделать под себя, своей беспочвенной ревностью, понимал, что всем этим он просто иссушил меня. У меня не осталось больше сил на эмоции в его адрес. Бесконечно повторяющиеся ссоры по одним и тем же поводам, бесконечно повторяющиеся обещания больше не расстраивать друг друга одними и теми же вещами, это все не давало надежды на изменения к лучшему. Я устала повторять одно и то же, я устала слушать одно и то же. Я потеряла к жизни интерес, потому что вся жизнь превратилась в день сурка. Исчезло ощущение того, что я живу, а не просто существую. И это казалось парадоксальным, потому что, казалось бы, рядом был любимый и любящий человек. Я не сомневалась в том, что мы друг друга все еще любили. Вот только любовь наша преобразовалась в какую-то чудовищную смесь раздражения, садизма, мазохизма, страдания, взаимозависимости. Но с каждым днем росло и безразличие. С одной стороны, это пугало, потому что означало, что любовь начинает умирать. С другой стороны, это чувство радовало, потому что оно похоже на спокойствие. Мне ужасно надоело нервничать. Диме тоже. Скандалы нас выпотрошили и высушили.

      Нам обоим так хотелось жить и радоваться тому, что у нас есть: семья, будущее… Но никак не получалось. То, что должно было радовать, удручало, потому что перестало вписываться в понятие счастья. Дима считал, что семья должна быть не такая, жена должна быть не такая, любовь должна быть не такая. Идти домой после работы ему не хотелось. В общем-то, как и мне. Я тоже представляла себе иначе понятия и семьи, и мужа, и любви. Дима требовал больше ласки. Именно требовал! Я хотела больше понимания с его стороны. И не получала. Мы не могли договориться. Мы перестали слушать друг друга. Любая мелочь становилась поводом к тому, чтобы переругаться, обвинить друг друга в плохом отношении, в неуважении, в несоблюдении интересов друг друга. Договариваться мы разучились окончательно. Может, раньше и умели, но это было когда-то давным-давно, как будто в прошлой жизни или в другом мире. Компромисса мы больше не могли найти, а если честно, то даже и не пытались. Каждый знал, что то замечание, которое он собирается сделать своей половине приведет к одному исходу – к ссоре с обвинениями друг друга, с припоминанием старых ошибок, вчерашних, недельной давности, месячной, годичной… Поэтому тот, кто хотел сделать замечание другому, либо изначально вел себя агрессивно, занимая позицию нападающего, либо пытался промолчать, спрятать обиду глубоко в себя. Но сдержанная речь, холодный взгляд, обреченный вид сразу выдавали, и доброе намерение не начинать скандал, было однозначно обречено потерпеть неудачу.

      «Я вижу, что тебе опять что-то не нравится!» – выпаливал противник, и эти слова становились сигналом к началу скандала.

      Я уверилась, что Диму все во мне раздражает, пыталась говорить как можно меньше и реже,