Может, кофе?. Алина Макеева

я поняла, что все кончено. Тот день, когда я начала принимать эту мысль и свыкаться с ней, когда я перестала гнать ее от себя. После очередного нашего скандала, которых в последний год брака было не сосчитать уже сколько, Дима хлопнул дверью и отправился в бар. А я лежала на диване, смотрела в знакомый и наскучивший потолок, слушала музыку в плеере и думала. Думала: как?

      Как? Как все вышло из-под моего контроля настолько, что у меня уже даже не осталось слез, чтобы плакать из-за ссоры с мужем?

      Я вспоминала первый год нашей совместной жизни. Какие это были сильные эмоции! Любая более-менее серьезная ссора для меня была концом света тогда! Все вокруг рушилось, в глазах темнело, все чувства (голод, жажда) притуплялись, руки леденели, воздуха не хватало, сконцентрироваться на чем-то казалось просто невозможным. Когда мы с Димой ругались, я пропускала учебу и работу, ссылаясь на плохое самочувствие. Я знала, что надо срочно отложить все дела, перевести дыхание, собрать в кучу мысли и срочно-срочно бежать. Бежать к нему. Где он, в каком баре сидит? Я знала, что это обязательно место где-то недалеко от дома. Я знала, что сейчас я приду и все ему объясню. Я бежала по морозу с переполнявшим меня чувством восторга от осознания, насколько сильно я люблю его, насколько сильно я боюсь его потерять. Этот восторг, казалось, вот-вот выпрыгнет из тела и понесется впереди меня. Я прибегала полная уверенности в том, что твердо знаю, какие слова нужно сказать, чтобы наша очередная глупая ссора сошла на нет. Моя уверенность в себе зашкаливала и всегда передавалась ему во время разговора, и примирение было настолько сладким… Я чувствовала такую любовь к нему, такое искреннее раскаяние из-за всех плохих слов, которые я посмела сказать в его адрес. Я так ненавидела себя за то, что не смогла быть сдержанней. Я так яростно оправдывала его перед ним же самим. Пыталась доказать нам обоим, что есть логическое объяснение тому, почему он повел себя так неуважительно по отношению ко мне в какой-то момент. Я защищала его и говорила, что у него были все основания, чтобы поступить именно так, как он поступил, чтобы сказать именно то, что он сказал. Я чувствовала себя спасительницей, супер-женщиной. У меня были ответы на все вопросы. Я четко знала, что не только единственный путь к счастью, но и единственный путь вообще в принципе в моей жизни – это примирение с ним. Я точно знала, что без него я умру. Я знала, что пока мы в ссоре, и есть даже призрачная угроза разрыва, все мое тело будет изнывать от физического недомогания. Желудок будет скручивать, рвотные рефлексы не дадут покоя при попытке что-нибудь в себя запихнуть, голова будет кружиться и болеть от голода и нервного перенапряжения.

      Однажды Дима на все мои доводы сказал, что все равно не видит будущего со мной. Я почувствовала в ту минуту, что ноги подкосились, а воздуха стало не хватать. Я задыхалась. Я в прямом смысле слова задыхалась. Я дышала часто и громко, а кислорода становилось все меньше и меньше. Голова все сильнее и сильнее кружилась. Мне показалось,