Пыль на ветру. Остросюжетный роман. Детектив. Леонтий Шергин

членский партбилет. Партбилет, еще с дореволюционным стажем.

      Пришлось вернуться в село.

      Савелия уже не было. Осталась, от него, только, столярная мастерская, в которой трудился приблудившийся иконописец. Заподозрив, по-житейски, что его дети, начиная с Марии, удивительно были, шибко, кучерявенькие и походили на молодого, еще, иконописца, он, того, выгнал и, при наличии полного набора специальных инструментов и приспособлений, увлекся столярным делом. В колхоз категорически отказался вступать, работал по договорам с Райпотребсоюзом. Местные власти, зная о нем, практически всё, не напрягали себя, в рвении устранить частное, по сути, производство. Всё-таки член партии, пропуска самому Ленину, в редакцию, к отцу народов, Сталину, выписывал.

      Леонтий, за это время, отслужил армию, женился, родились детей, внуки Харитона.

      Призвали в армию Антона.

      Антон, увлеченный идеей восстановления истинной православной веры на основе проповедей Аввакуума, ревностно отстаивал старые обряды богослужения и не принимал идеи, о помазанниках божьих и прочих «антихристах», то есть идеи, что царь, читай глава государства, это тот, кто богом выбран и освещен. С идеями лизоблюдства, которые постепенно переходили на существующих правителей России, он смирился не мог. Не мог, до самой своей смерти.

      Начальнику первого отдела, одной из стрелковых частей Челябинского гарнизона, не составило большого труда, выявить «истинное лицо врага народа», скрывающегося под маской призванного солдатика и из Антона, в тридцать седьмом, через использование «скрутки», из телефонного кабеля, на голове, и воротком из карандаша, получили все «искренние показания» о его контрреволюционной деятельности и «впаяли» десять лет трудовых лагерей. Уже, в конце года, он написал письмо, что его, через Ванинский порт, доставили в Колымские лагеря, мыть золото для Страны Советов.

      «Соответствующие» органы попытались подобраться и к Харитону, но он, зная все о методах работы своих бывших коллег, быстро собрал котомки и перебрался в Николо-Березовку, в Башкирию. А, поскольку учет подозреваемых «врагов народа» и их пособников, в те времена, не достаточно, был, четко поставлен, то он, и прожил там, работая столяром, спокойно, целых десять лет, включая годы военного лихолетья, когда погиб младшенький, Иван и сгинул, в неизвестности, старший, Леонтий.

      В сорок седьмом, приехав в очередной раз к семье, он, заготавливая полешки дровишки, для баньки, присел на «чурбан» и, отдыхая, отдал, душу грешную, Господу.

      Антон, его сын, будущий иерарх Православной Старообрядческой церкви Белокриницкого толка Семиречья, Восточной Сибири и Дальнего Востока, то есть всего Казахстана и Зауралья России, в этот момент, сходил на деревянный перрон маленькой железнодорожной станции. Сходил, возвращаясь, после десяти лет пребывания в колымский лагерях, чтобы, успеть на похороны отца, женится и, через два года, вновь, получить еще десять лет поселения, из которых отсидел семь,